Цена предательства

Наконец меня с вежливым поклоном проводили в небольшое помещение. Я зашла и оглянулась. В середине пустого помещения стоял большой металлический стол — ну это для Рема, рядом стоит высокий стул с подлокотниками — для меня. Около противоположной стены стояли четверо мужчин. Один из них был высокий вередиец, очень крепкого телосложения. Во взгляде его прозрачных глаз, неподвижно уставленных на меня, читалась враждебность, угроза. Там же был и бородатый Зарос, он что-то горячё обсуждал с Карадаром. Впервые я заметила какая у него огромная приплюснутая голова. Лицо Карадана было мертвенно-бледное, он очевидно нервничал, то и дело потирая свой гладко выбритый подбородок. С головы до ног он был запахнут в черную мантию, что только подчеркивало его бледность. Слева от него стояли еще двое бритоголовых вередийца, сильных и мощьных, тоже закутанных в черные покрывала. Ну что ж, это не удивительно, ошейники подчинения — изобретение вередийцев, кому как не им проводить сложную церемонию.

Императора и мага-целителя еще нет.

Меня очень вежливо провожают к моему стулу, предлагают воду. Все волнуются. Напряжение усиливается. Открывается дверь. Двое охранииков, держа за руки и ноги, вносят ардорца. Укладывают на стол. Как всегда раб заполнил собой все окружающее пространство. Полупустое помещение сразу стало казаться маленьким и неуютным. На лицах окружающих изобразилось беспокойство и страх, подобный тому, который выражается при виде чего-нибудь слишком огромного и несвойственного месту.

Входят Мериданон и Дарко.

Ко мне подошел император. Отец был немножко красен от вина и волнения; стальные глаза его, подернутые влагой, особенно блестели, и он, укутанный в черную церемониальную мантию, имел вид ребенка, которого наконец то собрали гулять и вот-вот дадут сладости. Он тепло обнял меня, потом взял мое лицо в ладони, поцеловал мой лоб, игнорируя слабый протест, он приподнял бровь, но не больше, взял мои ледяные руки в свои, прижал их к груди, там, где у него наверное есть сердце и взглянул мне в глаза:

— Мира, я отец твой и люблю тебя, помни, — он сжал мои ладони крепче, — скажи слова отречения, дорогая моя, убери монстра из своей жизни…

На мгновение лицо его озарилось любовью, и потухла насмешливая, высокомерная искра в его взгляде, казалось, он жизнь готов был отдать за меня, его любимую дочь;

Я почувствовала полное, абсолютное духовное истощение, зло, накопившееся внутри, куда-то испарилось, тело онемело, чувства пропали, зато остались мысли, слово «люблю» возмутило меня. Я подумала: “Любит? Разве это существо может любить? Если б он не слыхал, что бывает любовь, он никогда и не употреблял бы этого слова. Он и не знает, что такое любовь". Тем не менее я кивнула, постаралась улыбнуться.

Все собрались. Пора начинать.

— Ваше Величество, — обращается ко мне Зарос, — прикажите, пожалуйста рабу открыть свое сознание. Выполняю просьбу. Рем лежит с закрытыми глазами, за все это время он не бросил на меня ни единого взгляда, хотя очевидно, что он в сознании. Зарос кладет две руки на голову Рема. Сосредотачивается.

Я смотрю на происходящее и опять у меня проснулись смутные, знакомые воспоминания — где-то я это уже видела.

Зарос тем временем удовлетворенно кивает — лицо ее стало внимательным, сосредоточенным, целиком погруженным в работу:

— Он под моим контролем.

С раба сняли весь мифрил. Больше нет необходимости в кандалах, раб под двойным контролем — своей Госпожи и мага-манталиста. С серых губ ардорца срывались хриплые задыхающиеся звуки, каждый вздох выходил со свистом, когда воздух заполнял его легкие. Глаза ардорца стеклянным взглядом смотрят в потолок, все его тело расслабилось, руки безвольно раскинуты по обе стороны стола. Я вздрогула — вены вдоль изгибов его рук, были в ужасном состоянии от постоянных уколов, опухшие, посиневшие, рваные, будто кто-то драл их ногтями, а потом долго ковырял ножом, а не втыкал иголки-трубки. Сколько же раз у него брали кровь за последнее время? Как бы я хотела наклониться к нему и поцеловать его в последний раз, прижаться к нему щекой, любовь моя…

Церемония началась…Карадар начал читать заунывное заклинание.

Все были на месте. Минутами мне все это казалось миражом; все эти люди в черных балахонах, раб на столе, зал с тяжелой драпировкой, голос мага — на всем лежала печать чего-то усыпляющего, нереального…

К Рему подошел другой вередиец, втавил очередную трубку в его истерзанную руку, подставил чашу под тонкую струйку крови. Чтение заклинания не прекращается… Чаша наполнена. Трубка небрежно выдернута из руки раба, кровь продолжает идти, стекая тонкой струйкой по руке к запястью. Вередиец поставил наполненную кровью Рема на стол так осторожно, словно боялся, что она взорвется в его руке. Морщины по обеим сторонам его рта обозначились резче, превратившись в две глубокие борозды, перечеркнув все его лицо от подбородка до глаз, его брови сдвинулись в одну линию. Он был чрезвычайно напряжен. Зарос продолжает держать руки по обе стороны головы Рема.