Цена предательства

— Хо-хо! А мы лесные демоны, и мы пришли по ваши жалкие душонки! И ваши вещички. А ну-ка посмотрим, что у нас здесь? — один из громил начал рыть наши сумки. В красноватом свете костра он вдруг стал очень похожим на огромного тролля. Разбойники! Мы так боялись имперских солдат, что совсем забыли об опасности с другой стороны. У этих людей другие законы, их не интересовали новостные листки и подозрительные ардорцы в лесу, их интересовала нажива и удовольствие. У них один святой закон — человек человеку волк, это мир, где путник при виде путника сворачивал в сторону, встречный убивал встречного, чтобы не быть убитым. Человеческие законы цивилизации кончились. В силе были звериные.

— Глянь, — сказал второй, тыча пальцем в меня, — только глянь на эту кошечку. Он замолчал, чтобы пригладить бороду.

— Ах, да что это со мной! Где же мои хорошие манеры?

Я вскочила, во все глаза смотрела на разбойников. Это были огромные и волосатые мужчины, с ног до головы в грязи, с широкими, громоздкими плечами, круглолицые, с крепкими толстыми ногами и полными одутловатыми руками, на которые были повязаны широкие кожаные ремни. На ногах у них были черные кожаные ботинки и стальные налодыжники, какие носят всадники в креландской армии.

— Извольте прилечь и раздвинуть ваши прелестные ножки, — он пошел ко мне вальяжной походкой, — Я познакомлюсь с юной девушкой, с этой нежнейшей особой по нашему, мужскому обычаю. Я первый.

Я зажмурилась и в ужасе отвернулась: вид разинутого рта, полного гнилья, был невыносим.

— Давай, давай покатаем ее! — кричал белобрысый.

Куда девался проклятый кинжал, ах остался в повозке! Я попятилась. Что-то дожевывая на ходу и дыхнув на меня кислым квасом и луком, мужик пробормотал

— Ну, куда же ты, Кошечка, — канючил бородатый, — я тебе понравлюсь. — Он начал расстёгивать штаны. — Мы сначала по одному, а потом все вместе, это будет незабываемо…Для нас… — Все засмеялись.

Меня схватили сзади. Укладывают на землю. Я отбивалась как одержимая, лупила руками и ногами. Подалась назад и заехала кому-то прямо в глаз. Руки, державшие меня, на мгновение разжались.

— Ты мне за это заплатишь, сука! — прошипел он мне в ухо и сдавил горло.

Казалось, еще немного, и сломается шея. Меня затошнило от запахов пота, а равно и от визгливого смеха белобрысого. С меня стянули штаны.

Я успела врезать ему пару раз локтями по ребрам.

— Вот зараза! Держи ей руки! — Бородатый был уже без штанов.

Белобрысый поймал мои руки и задрал их кверху.

— Давай, сучка, тебе понравится! — рычал бородатый, пытаясь раздвинуть мне ноги коленом. — Кто-то схватил мои ноги. Я дергалась как червяк на проволоке Рема, насильник никак не мог попасть в меня.

Еще один мужчина разорвал мою тунику. Он больно стиснул мне грудь и дернул за сосок. Я укусила бородатого за щеку, его кровь потекла мне в рот, я сжала зубы и держала изо всех сил и сразу получила удар в лицо. В глазах потемнело от боли, появился привкус крови во рту. Еще удар по скуле. Все перед моими глазами поплыло, я обмякла.

Разбойники так увлеклись моей персоной, что не заметили, как Рем пошевелился, выдернутый из забытья моей болью. Удар дубиной был такой силы, что они были абсолютно уверены, что проломили череп моему спутнику.

С диким ревом Рем оторвал бородатого от моего тела и отшвырнул его в сторону, тот ударился об ствол дерева и остался лежать с вывернутой в неестественном положении шеей. Разбойники бросили меня, все четверо встали напротив Рема. Один схватил нож, другой спешно заряжал арбалет.

Рем поднял голову; с раны на голове обильно текла кровь, пропитавшая его волосы и рубашку, лицо было мертвенно-бледное, губы приподнялись в рычании, клыки оскалены. Темно-красные глаза горят от бешенства, щеки запали, от виска к скулам лицо разукрашено черными росписями молний. В руке он держал дубину. Разбойники не решались нападать на худющего, ослабленного, шатающегося, но все еще чрезвычайно грозного ардорца.

Белобрысый наконец зарядил арбалет, выстрелил, со свистом короткая, толстая стрела пролетела мимо Рема, оцарапав его руку. Они напали одновременно. Его как будто окружила свора собак, которые сначала бросались, а затем отскакивали, в зависимости от того, в какую сторону Рем поворачивался. Его дубинка мелькала с бешеной скоростью.

Мне на самом деле казалось, что он не сможет удержать всех четверых, один из них взял камень размером с кулак и бросил его Рему в голову. Он увернулся, но камень задел его и краем оцарапал висок. Рем застыл лишь на мгновение, и этого было более чем достаточно. Они столпились вокруг него, вырвали из рук дубинку и в этот момент началось настоящее избиение. Это конец.

Я знаю, что нет времени, но я нацепила брюки, чуть ли не на четвереньках я добралась до ножа, позабытого одним из разбойников. Встала, споткнулась, упала, ушибла голову и расцарапала колени. Сердце билось молотом; я должна помочь Рему, приготовила нож по неловкости едва не ткнула им в себя…