Цена предательства. Сотрудничество с врагом на оккупированных территориях СССР, 1941–1945

После дня «Д» (высадка союзников в Нормандии 6 июня 1944 г. — Ред.) Власов только мог беспомощно наблюдать уничтожение обученных батальонов «добровольцев». И тем не менее в атмосфере всеобщего развала и происходивших время от времени катастроф именно батальоны белорусского или великорусского состава проявляли себя лучше всех, в особенности два батальона полковника Буняченко, человека Власова. Этот грубый украинский крестьянин в прошлом командовал дивизией Красной армии во Владивостоке и служил в штабе маршала Тимошенко. Его отозвали в Берлин из Нормандии 12 августа, и его рапорты содействовали в этот критический момент поддержке дела Власова. Напротив, значительная часть кавказских и азиатских волонтеров бунтовала и дезертировала. Бо…льшая часть «Штаммдивизион», который был укомплектован из «национальных легионов», подлежала разоружению во время отступления с юга Франции на Бельфор. Кестрингу пришлось отправить полевого командира, чтобы собрать рассыпавшиеся отступающие части. К сожалению, для этого он выбрал своего буйного протеже Оскара фон Нидермайера, который уже сам был в тяжелом положении. Со своим московским прошлым он не питал расположения к кавказским или азиатским войскам. Его рапорты становились все более и более пораженческими, пока в конце концов он не порекомендовал полностью разоружить их. Но в этот момент Нидермайер был арестован сам за какое-то особенно грубое неповиновение и посажен в офицерскую тюрьму предварительного заключения в Торгау. Нидермайера так и не судили, но после освобождения русскими он совершил еще одну ошибку, отдав свой опыт на службу завоевателям, и в результате просто исчез.

После окружения в районе Фалеза (из Фалезского котла немцы вырвались, но понесли тяжелые потери (до половины личного состава и почти всю тяжелую технику), в плен попало 50 тыс. — Ред.) и оставления немцами Франции и большей части Бельгии остатки русских волонтеров на Западе были поставлены на рытье окопов на германской границе. Более 30 тыс. попали в плен к союзникам — возможно, небольшая доля по отношению к общей массе. Это произошло отчасти благодаря одному случаю. Союзные пропагандисты, которые обращались к бывшим солдатам Красной армии по радио и через громкоговорители, предполагали, что их аудиторию насильно заставили служить немцам и что их родная страна по-прежнему любит этих людей. 24 июня начальник штаба у Нидермайера полковник Хансен доложил, что некоторые из захваченных «добровольцев», которых уговорили работать на британцев и американцев, скрывали эту ошибку, сообщая по радио, что те «добровольцы», которые сдадутся союзникам, будут отправлены в Канаду. На деле же советское правительство успешно затребовало их репатриации, которая проходила через Гулль (Кингстон-апон-Халл) и Мурманск.

Как мы теперь знаем, Гитлер ни в малейшей степени не интересовался тем, что происходило с добровольцами. Но после 20 июля 1944 г. Гиммлер стал командующим Резервной армией и, таким образом, ответственным за восполнение потерь в личном составе на фронтах. Особая трагедия захваченных «добровольцев», которые передавались Советскому Союзу, должна была показать даже Гиммлеру, что «добровольцы» сейчас ничего не выигрывают, на каком бы фронте они ни сдавались. Перспектива объединенного командования дезертирами и фальшивой Русской освободительной армией наконец-то заслужила одобрение.

10 июля заместителю Власова Малышкину было разрешено посетить штаб Нидермайера, где он обнаружил хаос и замешательство. Если Власов не смог ничего узнать о судьбе своих «волонтеров», то и Кестринг не мог получить никакой информации. В последующие недели, пока «добровольцы» пробивались к западной границе Германии, Власова практически держали как узника Гиммлера. Но Власов ожидал не суда, а повышения в звании. Экстраординарная истина состояла в том, что Гиммлер, этот проповедник теории о «недочеловеке», должен был вот-вот создать Русскую освободительную армию.

Гиммлер и Власов

В течение всего 1943 г. у остполитиков был один непримиримый враг — Гиммлер. 17 апреля он осудил речь Власова. 14 сентября он обвинил добровольческие формирования в содействии советскому наступлению. Если верить Петеру Клейсту, 17 августа Гиммлер полетел в Вольфшанце исключительно для того, чтобы информировать Гитлера о том, что Риббентроп оказал Власову некоторую поддержку. Предположительно, это был факт поездки Малышкина в Париж. Вероятно, заместитель Власова выступал перед аудиторией из эмигрантов времени царизма на старую тему единой и независимой России — и гестапо об этом доложили. Но из зала «Ваграм» до Кибитцвега Малышкину дали спокойно доехать. Удар не был нанесен, потому что даже в гестапо и в СС были разногласия в отношении остполитиков. Жалоба Гиммлера никаких особых последствий не имела.