Цена предательства. Сотрудничество с врагом на оккупированных территориях СССР, 1941–1945

То, что за этой очевидной победой последует почти полный вывод добровольцев из России, не могло стать сюрпризом и разочарованием, как это описывает Торвальд. Вермахт уже отступал на фронте, превышающем полторы тысячи километров. Даже среди политических романтиков, веривших, что крестовый поход все еще возможен, кое-кто должен был заколебаться при принятии решения предоставить 600 тыс. добровольцев и членов их семей судьбе, которая ожидала советских предателей. В июле Клюге заявил Гитлеру, что может полагаться на «знаменитого» Каминского в сжигании посевов и угоне скота до прихода Красной армии. И все же в конце сентября даже самым верным коллаборационистам пришлось подавлять мятежи среди своих солдат. С трудностями «правительство Каминского» было передислоцировано из Локоти в Лепель, и этому маленькому остатку первоначальных добровольцев было разрешено остаться на оккупированной советской территории.

10 октября 1943 г. Гитлер издал приказ об отводе добровольцев с Восточного театра военных действий. Цейцлер не скрывал от Херре своего чувства облегчения от того, что проблема «осттруппен» перешла на плечи Альфреда Йодля — соперничающего начальника. Цейцлер заметил, что контора Гельмиха также должна видеть в этом облегчение, потому что жалоб поступает много. Тем не менее он был уверен, что бреши можно будет заполнить переводом войск тыловых районов с других фронтов. Но Йодль, на которого взвалили эту операцию, не испытывал беззаботной радости по этому поводу. Если все эти 600 тыс., а возможно, и 800 тыс. человек, если включить сюда местные полицейские силы, оставить при оружии, тогда их верность не стоит принимать как само собой разумеющееся, даже если их отправить в места, где поблизости нет советских войск, куда можно было бы дезертировать. 20 октября Йодль потребовал, чтобы IV отдел пропаганды вермахта получил от Власова открытое письмо с разъяснением цели перевода добровольцев на Запад. С настоящего времени Йодль не демонстрировал никаких признаков поддержки Власова, и можно только предполагать, что он пытался проверить, насколько велико реальное влияние Власова на волонтеров. Естественно, реакция Власова на первые новости была бурной. Он несколько раз требовал, чтобы его вновь интернировали, и даже фон Гроте докладывал, что попытки Штрик-Штрикфельда утихомирить Власова не увенчались успехом. Как обычно, власовская политика вершилась через его голову. Открытое письмо было составлено Гроте и Дерксеном и опубликовано 17 ноября в дабендорфской русской газете «Доброволец». В нем волонтерам обещалось, что их пребывание на Западном фронте предназначено всего лишь для обучения и восстановления сил, что они вернутся на Восточный фронт и будут сражаться за возврат своих родных земель.

Йодлю придется пожалеть о содеянном. Напечатанные страницы письма распространялись вручную обученными эмиссарами из Дабендорфа. Эти якобы пропагандисты германской идеи высказывались настолько свободно, что некоторых из них службе безопасности пришлось арестовать на Атлантическом валу. Йодль быстро изменил свою позицию и запретил Власову посещать Западный фронт лично. Он осудил школу в Дабендорфе как вражеское гнездо, и, вероятно, не без оснований, поскольку такие члены партии НТС, как Казанцев, вели разговоры о выгоде близости к западным союзникам, с которыми можно наладить контакт, когда произойдет вторжение на континент.

Таков рассказ Торвальда, но можно серьезно сомневаться, верил ли Йодль в действенность письма Власова. Отъявленный циник, Йодль, который был единственным из нюрнбергских подсудимых, кто сохранил чувство юмора на скамье подсудимых, должно быть, знал ситуацию лучше.

Еще 7 ноября 1943 г. он раскрыл то, что знал, в очень длинной лекции, которую прочел по требованию Гитлера перед съездом гаулейтеров в Мюнхене. Это был всесторонний анализ ситуации в начале пятого года войны. Йодль говорил о том, как лозунг «Только русские могут победить Россию» породил «невроз». Такие идеи, когда победы одерживались более или менее непрерывно, поощрялись, и в результате было сформировано 160 батальонов восточных добровольцев. Сейчас ему доставляло удовольствие сообщить, что их только 100 и большинство из них находятся на Западе.