Цена предательства. Сотрудничество с врагом на оккупированных территориях СССР, 1941–1945

Заметно серьезней был меморандум профессора Теодора Оберлендера, называемого Лоуренсом Кавказа[9]. Это была уже третья докладная записка, сошедшая с кончика его пера, написанная в крымской деревне, в которую Оберлендер привел свой смешанный батальон «Бергман», отступая с Кавказа. Под названием «Двадцать предложений для нынешней ситуации» она была разослана в 50 экземплярах. Они предназначались для каждой группы армий и командующего армией, а также для Кейтеля, Йодля, Цейцлера, Гиммлера и Риббентропа. В этот момент (22 июня 1943 г.) профессор утверждал, что еще не поздно нейтрализовать призыв Сталина к созданию патриотического фронта, а по этому призыву каждый становился партизаном. Германия не только могла бы приобрести армию в 800 тыс. человек, но и даже увеличить ее. Если изменить нынешнюю политику на Востоке, все еще останется последний шанс убедить все народы Европы вступить в борьбу с большевизмом.

Разразилась буря, причем созданная более перечнем адресов Оберлендера для рассылки, чем безрассудным, нереалистичным содержанием его меморандума. Цейцлер приказал Хайнцу Херре, как новому начальнику штаба Гельмиха, уничтожить все экземпляры, которые попадутся ему под руку. Он рассматривал это как попытку подорвать расплывчатое решение, которое он получил от Гитлера 8-го числа этого месяца. Кейтель издал приказ, которым Оберлендер освобождался от командования батальоном «Бергман», а Гиммлер написал Гельмиху, что Оберлендера надо отправить в концентрационный лагерь. Но это, как понимал Гиммлер, было за пределами его компетенции. Оберлендера нельзя было ни отдать под трибунал, ни разжаловать. Вермахт защитил его, и оставшуюся часть войны он провел в пассивном резерве как гражданское лицо. Сегодня (в конце 1950-х гг. — Ред.) Оберлендер является министром по делам беженцев в боннском правительстве.

Гитлер намечал на 8 июня повторить свои взгляды на пропаганду и сотрудничество некоторым из своих высших командующих. Возможно, Кейтель использовал меморандум Оберлендера как напоминание, ибо Гитлер свое слово сдержал. Сохранившийся фрагмент длинного монолога, который он произнес 1 июля 1943 г., похоже, обладал еще меньшей силой, чем предыдущее заявление. Сейчас Гитлер использовал новый аргумент. Если сказать солдатам, что они воюют не ради завоеваний, а для того, чтобы освободить Россию, зачем им тогда вообще воевать? Как рядовой солдат Первой мировой войны, Гитлер считал, как и считали его товарищи, что поля сражений во Фландрии никогда не будут возвращены Бельгии. Такова была простая психология солдата. Конечно, легко сказать: «Мы создадим совершенно независимую Украину». Он мог сказать это, а мог и не сказать. Но как объяснить воюющему человеку, что все это — чисто тактический ход? Это же просто невозможно.

Глава 11 Фантом первого порядка

Восточные войска отправлены на Запад

В случае фиаско последнего германского наступления на Востоке, которое Гитлер начал 5 июля 1943 г., опасность для остполитиков заключалась не просто в потере Власова и пропагандистов Дабендорфа. Она была связана также и с потерями их собственных войск. Как вспоминает Альберт Шпеер, Гитлер повторял свое предупреждение, что добровольцев можно было бы отправить на угольные шахты. Это произошло на другом ежедневном совещании 8 июля. Гитлер собирался депортировать от 150 тыс. до 200 тыс. советских гражданских лиц на работу в германские и французские угольные бассейны, если ОКВ не освободит для этого такое же количество добровольцев. С провалом наступления речи Гитлера становились все более угрожающими. На совещании центральной плановой комиссии в сентябре Шпеер сообщил, что Гитлер намеревался вообще распустить формирования добровольцев, потому что группы армий, как ему казалось, несли с собой «много балласта». Шпеер понял, что ему необходимо встретиться с Кейтелем и Цейцлером, чтобы определить количество таких формирований, которые необходимо распустить.