Цена предательства. Сотрудничество с врагом на оккупированных территориях СССР, 1941–1945

В июле и августе судьба добровольцев зависела полностью от их поведения в условиях всеобщего отступления, которое начало распространяться от фронта группы армий «Центр» до Украины. К северу от мощного советского танкового наступления на Киев и к Днепру открытые для ударов поперечные железнодорожные магистрали приходилось защищать от партизан, которые могли рассчитывать на скорое воссоединение с основными силами Красной армии. В очень значительной степени эта обязанность пала на охранные батальоны РОА, некоторые из них возникли еще в 1941 г. и были связаны с первыми планами Трескова и Шенкендорфа. Все надежды остполитиков теперь возлагались на этих белорусских и великорусских добровольцев. Но терпеливая работа дабендорфских пропагандистов и гуманные реформы управления «осттруппен» точно так же были обесценены приближением Красной армии и сталинских комиссаров. Более того, тех динамичных личностей, которые создали эти добровольческие части, уже больше не было на месте. В начале лета с Шенкендорфом произошел приступ острой сердечной недостаточности, после которого он так и не оправился. Тресков находился в отпуске по болезни с мая по сентябрь, а Клюге был ранен 12 октября в автомобильной аварии, которая вывела его из строя на девять месяцев.

17 августа батальон охраны, укомплектованный из русских, хорошо оснащенный германским оружием, захватил стратегически важную железнодорожную станцию и передал ее партизанам. В сентябре было несколько подобных случаев. 14-го числа того же месяца на Lagebesprechung, проходившем после падения Брянска, Гиммлер вставил в разговор свое замечание. Он заявил, что, вопреки приказу Гитлера, части РОА были отправлены на фронт. Они дезертировали, и вот вам результат. Кейтель этого не подтвердил, заметив, что, хотя и было донесение о дезертирстве добровольческого подразделения, командующий армией не связывал этого с прорывом фронта. Но Гитлер больше не хотел ничего слышать. Он «искоренит эту чумную заразу»! Разоружение формирований РОА должно начаться немедленно, даже если для этого потребуется сила! В течение ближайших сорока восьми часов у Цейцлера должны быть первые 80 тыс., готовые к отправке на французские угольные бассейны!

Цейцлер передал Гельмиху этот приказ в резкой форме и, вероятно, без колебаний. Гельмих, придя в ужас от последствий массового разоружения в этот критический момент, отправил Херре для того, чтобы выяснить истоки рапорта, вызвавшего такой взрыв. Херре обнаружил, что войска, перешедшие к противнику, составляли не более одной казачьей роты и части трудового батальона, и ни одно из этих подразделений не было полностью вооружено и не занимало позиции. То, что услышал Гиммлер, было поспешным обобщением, сделанным командующим армией в этом секторе. Поэтому, имея под рукой ворох цифр и процентов, Херре попробовал растормошить Цейцлера. Дело с «листовкой № 13» было предупреждением, что не следует многого ожидать от этого очень профессионального солдата, который своей лысой головой и круглым лицом вместе с взрывным характером заработал прозвище Пуля-блиц. Цейцлер, проявивший качества гения в организации снабжения в ходе танковых операций во Франции и на Украине, недолюбливал военных политиканов. Но он также не относился и к подпевалам. Имея звание лишь генерал-майора, когда его призвали сменить Франца Гальдера в сентябре 1942 г., он вступил в конфликт с Гитлером через несколько месяцев по поводу решения удерживать Сталинград. Но за пределами полей сражений Цейцлер куда реже проявлял эту независимость духа. Тут он предпочитал все сваливать на Кейтеля. «Итак, — произнес Пуля-блиц, когда Херре подошел к его столу, — задача — угольные шахты. Садитесь, но будьте кратки».

После этого неблагосклонного начала Херре узнал, что опасность была преувеличена. В целом Гитлеру будет достаточно 50 тыс. шахтеров. Херре возразил, что расформирование даже в таком масштабе произведет ужасное воздействие на лояльных добровольцев и рабочих. Цейцлер, несмотря на свое прозвище, умел слушать. Он согласился дать Херре двадцать четыре часа на подготовку списка формирований, которые можно будет разоружить, не возбуждая недовольства. Естественно, перечень этот был маленьким, но, хотя он составил только пять тысяч человек, он был утвержден 18 сентября на следующем Lagebesprechung у Гитлера.