Цена предательства. Сотрудничество с врагом на оккупированных территориях СССР, 1941–1945

В Первую мировую войну проблема массовой капитуляции с участием целых армий или даже групп армий вряд ли существовала, хотя говорят, что немцы и австрийцы взяли в плен три миллиона русских солдат. (Русские, со своей стороны, взяли в плен 2,8 млн австро-венгров, немцев и турок. — Ред.) Правда, на Западном фронте в 1918 г. ведение военных действий с применением бронетанковой техники уже позволяло осуществлять большие прорывы в глубину, но никогда скорость не была столь большой, чтобы ничего нельзя было организовать для пленных. Еще меньше проблем возникало в классических сражениях Наполеоновских войн и Гражданской войны в США. В этих боях капитуляция 20 тыс. человек была чем-то исключительным. (В войне 1812 г. в русский плен попало более 150 тыс. солдат и офицеров в армии Наполеона, всего он лишился 570 тыс. из более чем 600-тысячной «Великой армии». — Ред.) Но в одном случае в XIX столетии германский Генеральный штаб был вынужден присматривать за плененной армией уже в современном масштабе, армией, которая вдруг стала дополнительным бременем для своих запасов продовольствия. В сентябре 1870 г. прусская армия вместе с союзниками взяла в плен всю французскую армию у Седана в количестве 104 тыс. человек. Спустя месяц (спустя почти два месяца. — Ред.) еще более внушительная армия в 173 тыс. человек капитулировала в крепости Мец. Но если в Меце имелось продовольствие на более длительную осаду, то седанская армия была согнана в одно место без каких-либо припасов в излучине реки Маас и находилась там, пока не была организована эвакуация. Французские пленные лежали под открытым небом под проливным дождем без пищи, окруженные плавающими трупами, в течение примерно двух недель. То, что там происходило, описано Эмилем Золя в романе «Разгром» — истории, которая в какой-то степени передает судьбу советских пленных в 1941 г. Но каким бы ужасным ни показалось изображение писателем Золя мучений 1870 г., оно не имеет ничего общего с судьбой жертв окружения под Киевом и Вязьмой. Масштаб был намного больше, страна во многих случаях много беднее, а поведение победителей после девяти лет бешеного народного национализма — намного более жестоким, чем проявленное прусской армией в эру Бисмарка.

О цифрах можно судить из сводок новостей Верховного командования. Первая крупная победа — двойное окружение армий в районе Белостока и Минска — принесла 328 878 пленных (немецкие данные в этом случае близкие к истине. — Ред.). Это произошло 11 июля, всего лишь через девятнадцать дней после начала войны. 5 августа было объявлено о взятии в плен 103 тыс. человек после разгрома контрудара советских войск под Первомайском и Уманью. (Из 129,5 тыс. солдат и офицеров 6-й и 12-й армий из окружения вырвалось 11 тыс., остальные погибли и попали в плен. — Ред.) 24 августа в Белоруссии было еще 78 тыс. пленных. 26 сентября огромная операция на окружение, когда был взят Киев, закончилась капитуляцией большей части советской группы армий — 655 тыс. человек. (Было окружено 452,7 тыс., в плен попало гораздо меньше. Немцы уже начинали сильно привирать, преувеличивая свои успехи. — Ред.) 13 октября похожие цифры были сообщены с фронта группы армий «Центр», когда окружение под Вязьмой (и Брянском. — Ред.) закончилось пленением 663 тыс. человек. (Немцы преувеличили численность военнопленных. Общие безвозвратные потери советских войск на Московском направлении с 30 сентября по 5 декабря 1941 г. составили 514 338 человек (убитые и пленные). Если учесть, что санитарные потери 143 841, можно предположить, что в плен попало более 450 тыс. — Ред.)