Цена сомнения

— Что мы будем делать?

— Прогуляемся немного. Я люблю снег. На фоне снега я так выделяюсь!

— Ты и без него ещё как выделяешься, — произнес Роджер.

— Да-а?

— Да.

— Ты умеешь говорить приятные вещи. Ох, предупреждала меня мамочка! Ой, извини, мы же условились не говорить о матерях.

— Куда прогуляемся?

— Куда глаза глядят, какая разница?

Ему не понравилось, как Амелия произнесла это, но он сказал себе: спокойно, не расходись. В конце концов, она предоставляет ему инициативу. Она дает ему понять, что последует за ним, куда бы он ни пошел. Она позволяет ему быть мужчиной, ему, который уже давно мужчина в своей семье! Ему совсем не хочется выходить из себя, как это случилось прошлой ночью, когда он был с Молли. Тогда он начал заводиться, когда Молли стала рассказывать ему о том мужчине из Сакраменто. Потом он сказал себе, что ей не следовало говорить с ним о другом мужчине, лежа в постели с ним, Роджером. Вот что так разозлило его. Но даже когда он пытался убедить себя в этом, в глубине души у него таилась мыслишка, что истинной причиной внезапной вспышки гнева с его стороны был отнюдь не человек из Сакраменто. Он сам не мог до конца понять этого, но каким-то шестым чувством распознал, что разозлился на Молли только потому, что она начала сильно нравиться ему. Вот этого он никак не мог понять.

— По-настоящему у меня был только один мужчина в жизни, — сказала ему Молли прошлой ночью. — Только один до тебя.

Он ничего не сказал ей на это. Они лежали обнаженными на кровати в его комнате. Роджер чувствовал себя обессиленным и довольным. Он лежал и слушал завывания февральского ветра за окном. Ночью ветер всегда кажется сильнее, особенно в чужом городе.

— Я встретила его, когда мне было двадцать лет, прошел как раз год после смерти матери. Ничего, что я говорю с тобой об этом?

— Ничего, — ответил он, потому что в тот момент он и вправду не возражал, его ещё ничто не раздражало, она ему очень нравилась. Он думал о том, как его мать будет посмеиваться над ним из-за того, что он привел в дом ещё одного гадкого утенка, а он ей скажет: "Мам, ты что, она же красивая".

— Это была моя первая работа после окончания курсов. Я ещё не умела ни по-человечески делать свою работу, ни обращаться с ним. Я никогда до этого не гуляла с мальчиками, ребята не приглашали меня на свидания. Мне кажется, меня за всю жизнь целовали пяток раз, не больше, да однажды мальчик коснулся моей груди, когда мы украшали спортзал, готовясь к выпускному балу в школе. А во время бала я даже ни разу не танцевала, потому что меня никто не приглашал. — Молли остановилась. — А того звали Теодор Майклсен. У него был брат, священник из Сан-Диего. Этот мужчина был женат, имел двоих детей — мальчика и девочку, их фотографии стояли у него на рабочем столе. В этой же рамке была и жена, но это была такая рамка, которая открывалась и закрывалась, как книга. Жена была у него в левой половине, а дети — в правой. Ты не против того, что я рассказываю такие вещи?

— Нет, — ответил он.

Он был действительно не против. Он лежал, обняв её одной рукой и глядя в потолок, чувствуя ухом движения её губ и думая о том, какой у неё нежный голос и как ей тепло и спокойно в его объятиях.

— Я не знаю, как это началось, — продолжала Молли. — Думаю, что однажды он просто поцеловал меня. Пожалуй, это был первый случай в моей жизни, когда меня кто-то поцеловал — как мужчина, я имею в виду. И потом все и началось, не знаю как. Не в этот день, а несколькими днями позже. Кажется, это была Пятница, все ушли домой, а мы остались. Мы занимались этим в его кабинете. Слушай, я же знаю, тебе не хочется слушать все это.

— Нет-нет, все нормально, — отреагировал Роджер.

— Мы делали это каждый день, — сказала она. И добавила: — Мне понравилось.

Вот тут на него и накатила злость…

Под ногами у него скрипел снег. Крепко держа его руку, Амелия сказала:

— Мы идем к реке, ты знаешь?

— Нет, не знаю.

— А о чем ты сейчас думал?

— Сейчас думал? — Он замотал головой. — Ни о чем не думал.

— Думал. Точно думал. Только что. Ты был от меня в миллионе миль.

— Думал, что надо ехать домой. — Девушка я, конечно, неотразимая. Ты прогуливаешься со мной, и единственно, о чем способен думать в это время — это о возвращении домой.

— Ты меня не так поняла. Просто мать там совсем одна. Ну, не совсем одна, там младший брат, но это…

— Конечно.

— Я сейчас единственный мужчина в семье.

— Да-да.

— Вот и все. — Роджер обиженно пожал плечами.

— Но пока ты здесь, и пока ты со мной.

— Да, я понимаю. Прости, я не должен был…

— Я хочу сказать5 что я довольно привлекательная девочка. Ах5 какой у меня красивый воротник! А какой обворожительный черный джемпер! — Амелия широко улыбнулась. — Я что хочу тебе сказать… Понимаешь, девушка не затем принаряжается, чтобы парень, который гуляет с ней, думал при этом только о том, как бы поскорее сбежать от неё в свой Галчуотер.

— Кэри, — поправил её Роджер и улыбнулся.

— Я правильно говорю?

— Правильно.

— Так что ты собираешься делать? Имей в виду, на реке сейчас лед, мы можем нечаянно перейти на тот берег.