Цена свободы

Нереальная картина прошлой ночи и последующий кошмарный сон с новой силой заставили барского сынка нервно дернуть кадыком и вздрогнуть.

- Не троньте меня! – опасливо попросил он, резко отстранившись от Ланского в сторону секретера.

- Да что это с вами, Антон Николаевич? – удивился Алексей, глядя на молодого помещика, а потом на свои руки.

- Я вас видел! – закатив глаза, как ярый фанатик, стал шептать младший Трегубов. - Там, на сеновале!

- О чем это вы? – все еще не понимая, молвил Алексей, стараясь ничем себя не выдать. Этому барчуку, по-видимому, тоже не спалось вчера ночью, и его за каким-то чертом понесло на конюшню.

«Что он видел? А что мог услышать?» - спрашивал себя Ланской, быстро соображая, как действовать дальше. Разумеется, с пеной у рта все отрицать.

- Мой язык не дерзнет сказать подобное! – продолжал Антон, косясь на графа. – Дьявольские игры! Содом и Гоморра!

- Вы что, любезный, белены объелись? Или вам солнце голову напекло? – высокомерно процедил Алексей. – Или вы напрочь тут одичали в этой своей деревенской глуши? – рявкнул он, теряя терпение.

Трегубова обуял столь жуткий ужас от осознания того, кому и что он только что бросил в лицо, что он уже хотел бухнуться Ланскому в ноги и просить прощения за глупые и непозволительные намеки в сторону его милости.

- Я завтра же утром еду в Петербург! – раздраженно бросил Алексей, всем своим видом давая понять, насколько он оскорблен. – Нет больше мочи терпеть здешнюю скуку и ваше утомительное общество! – процедил граф, глядя на съёжившегося Антошу, как на ничтожество. А юному помещику так и оставалось гадать, почему до сих пор его милость не обозвал Трегубова мерзавцем, не дал пощечину и не потребовал сатисфакции?

Оба не услышали, как в помещение тихо проник Мефодий и приставил к горлу Антона тщательно отточенный кованый гвоздь в палец толщиной.

- Добрейший всем вечерок, господа. Прошу хранить тишину и спокойствие, - процедил кузнец.

- Да как ты смеешь? – пискнул Антон, попытавшись вырваться. – Граф, позовите немедленно слуг!

- Ни звука, ваша милость, иначе вам придется долго объяснять Николаю Карповичу, почему у его отпрыска больше не будет детей, - выдавил Мефодий, быстро убрав острие гвоздя от дергающегося кадыка юного помещика и весьма ощутимо вдавив его в область паха.

- Чего тебе надобно, Мефодий? – придавая голосу встревоженных нот, а взгляду небывалого удивления, спросил Алексей.

- Хочу, чтобы юный барин отдал мне и матушке вольные, что его батюшка задолжал целых шесть годков, не говоря уже об оплате.

- Что ты мелешь? – прогнусавил Антон.

- Открой отцовский секретер и сам убедись, - вымолвил Мефодий, подталкивая юношу в сторону сейфа. – Давай, братец, окажи милость, будь мужиком.

- Что вы стоите? – не унимался Трегубов-младший, бросая взгляд на весьма подлинно опешившего Ланского. – Нас двое, а он всего один!

- Зато какой, - с придыханием шепнул конюх, прижимая тело тщедушного Антона еще ближе.

- Не трогай меня, дьявол! Я видел тебя на конюшне, чертов мужеложец! – тихо выкрикивал Антон, нехотя передвигаясь в сторону секретера.

- Ах, это, - сказал Мефодий, скабрезно улыбнувшись Ланскому, - поверь на слово, братишка, мне без разбора, чей зад подминать, - процедил он Антону на ухо, плотнее вжимаясь в его тушу, от чего тот опять противно пискнул, - давай, отпирай скорее, пока я тебя не оприходовал прямо здесь на отцовском столе при свидетелях.

Трегубов-младший, тихо скуля и жуя сопли, трясущимися руками стал отпирать секретер и шарить сперва взглядом, потом рукой в поисках необходимых бумаг.

- Вот они, - предположил Антон, протягивая стоявшему за его спиной Мефодию, чувствуя, как кованый гвоздь больно впивается в тело сквозь одёжу.

- Ваша милость, не сочтите за труд, убедитесь в подлинности, а то я тут малость Антошей занят, да и грамоту подзабыл.

Ланской подошел и, глядя ненавистным взглядом на Мефодия, с остервенением вырвал вольные из его рук.

- Ну, тише, тише, порвете еще, - мягко сетовал конюх, глядя на графа, как на капризного ребенка. – Для вас, господ, просто бумажка, а для меня вся жизнь.

- Это они, - процедил Ланской с высокомерием, - ты теперь отпустишь Антона Николаевича?

- Пожалуй, - ответил Мефодий, быстро выхватывая бумаги из рук графа и пряча их за пазуху. После чего оттолкнул от себя вспотевшего и трясущегося Трегубова и взял в захват его, Алексея.

- Будьте так любезны, граф, заберите у Антона ключи, - елейным голосом попросил кузнец.

- Немедленно отпусти меня, холоп! – зашипел Ланской, пытаясь вырваться. - Ты совершаешь огромную ошибку! Ты что, забыл, кто я?!

- Цыц, я сказал! Всем молчать! – рыкнул Мефодий, встряхивая Ланского и слегка вонзая острие гвоздя ему в подбородок. И этого было достаточно, чтобы побледневший Алексей почувствовал теплую струйку крови, побежавшую по шее в вырез рубашки.

Подтолкнув его милость к помещику, конюху удалось добиться ожидаемого результата. Тот забрал ключи из трясущихся рук Трегубова-младшего.