Цена вопроса

Итак, что там с этим Камнем? Сейчас он лежит где-то неподалёку от обрыва, где погибла Алиса. Поместья давно нет, и следа не осталось. Ирина сказала, что обряд совершается всегда на поверхности Камня. Завтра в полдень там должно состояться и его собственное посвящение…

«Что, Боже мой, что я должен понять? На что обратить внимание?» – взмолился он. В сердцах сгрёб фантики, обёртки, упаковки – пустые и полные – и зашвырнул в урну. Туда же полетела и неоткрытая банка пива. Хватит пить. Нужна ясная голова.

Он засунул руки в карманы и медленно побрёл по двору, в сторону так и недостроенного летнего кафе и пустынных гектаров отведённой под сад земли. «Вспоминай, ну же, вспоминай! – отчаянно понукал он себя. – Сама того не желая, эта стерва намекнула на что-то важное! Ты должен понять, на что именно, если хочешь отсюда выбраться!»

Он решил вспоминать по порядку.

Итак, Ева прочла в древних книгах, что на месте древнего языческого капища находится некий важный артефакт. Камень. Ева вычислила это место. Им оказалась территория ничем не примечательного приморского поместья Каменный Клык. Ева знала, что язычники когда-то совершали возле Камня свои непонятные живописные обряды, ощущая исходящую от него мощь. Но они не могли знать его подлинной силы, разгадать предназначения.

А оно состоит в том, чтобы позволить человеку стать Избранным. Так назывались люди, «преображённые» Камнем. Руслан содрогнулся от перспектив, которые открывала эта «избранность».

Ирина с горящими от упоения глазами поведала, что Избранные вечно живут земной жизнью. Именно земной, телесной, потому что в результате первой части обряда, проведённого на Камне, душа человека оказывалась запертой в теле. Теряла связь с Всевышним. Он не призывал измученную, уставшую душу обратно к себе. Никогда.

Наверное, утратив возможность полёта, изуродованная, отречённая от Бога, запертая в теле, душа постепенно умирала.

А может быть, ей предстояло сгинуть, когда вершилась вторая часть действа… «Избранность, – говорила Ирина, – это не эликсир молодости, не сказочные молодильные яблоки. Это вечное, бесконечное и необратимое Пребывание».

Чтобы тело при этом не портилось и не старилось, требовался Сакрум. Иными словами, жертва. Как раз эта роль и отводилась Марусе. Будущий Избранный, добровольно желающий перейти в эту когорту, должен дать согласие умертвить близкого человека – отдать его в качестве Сакрума.

– Кого отдал Валик? – спросил Руслан.

Умный, уравновешенный, образованный Валик, близкий приятель отца, – кого он позволил убить, чтобы стать тем, кем стал?

– Вся его семья осталась в Москве, он приехал в Гагры один. Значит, Сакрумом может стать кто-то чужой?

– Нет, – покачала головой Ирина, – не может. Но у Валика не возникло никаких проблем. Грабовой приезжал в Гагры не первый год. Там жила его любовница, кажется, Лена, которая родила ему дочь. Эта связь давно тяготила Валика, но он был вынужден ездить, давать деньги. Боялся, что эта женщина каким-то образом добёрется до его жены, всё ей расскажет. У их ребёнка была тяжёлая форма детского церебрального паралича. Четыре года, а девочка не ходила и даже не сидела. Какое будущее её ждало? Если рассудить, так это даже милосердно…

Руслан задохнулся от ужаса и гнева.

– Он позволил убить родную дочь? Несчастного больного ребёнка? Даже не любовницу?

– Сакрумом может стать только кровный родственник, – промолвила Шустовская, проигнорировав его вспышку. – Впрочем, любовницу тоже пришлось убрать, чтобы не поднимала шума. Есть люди, готовые нам помогать. Поверь, их услуги очень хорошо оплачиваются. Каждый раз всё происходит тонко и виртуозно, комар носа не подточит. А ведь ситуации бывают очень разные, сложные… В общем, Валик побывал у Лены, как обычно, откупился, уехал. Пропал. Его искали, и, разумеется, не нашли. Он жил здесь, с Варей. Спустя несколько месяцев случился пожар. Двухэтажный многоквартирный домишко, где жили Лена с дочерью, сгорел дотла. Взрыв газа – жуткая штука. Пострадавших собирали по кускам, и многие части идентифицировать не удалось. Сочли, что Лена с девочкой погибли в огне. Вот и всё.

Он сидел, совершенно уничтоженный, раздавленный. Ирина говорила обо всём так буднично, словно имела право на многочисленные зверства. Какое-то время он молчал, обессиленный и жалкий от сознания своей беспомощности, и вдруг его осенила догадка. Он вскинул голову и лихорадочно проговорил:

– Кровный родственник! Ты сказала кровный родственник, так?

– Так, – подтвердила Шустовская.

– Значит, ничего не получится! Маруся не родственница мне! По крови не родня!

Ирина улыбалась ему сердечной, почти материнской улыбкой, и ничего не отвечала.

– Что? Что ты так смотришь?

– Поначалу мы предполагали отвести роль Сакрума Алисе, – наконец заговорила она. – Ты ведь сказал Дубцову, что собираешься перевезти сюда семью: жену и дочь. Но уже после вашего приезда выяснилось, что Алиса не подойдёт.

– И вы убили девочку… просто так?

Руслану на мгновение показалось, что у него вот-вот остановится сердце. И он страстно желал этого, пусть бы только кончилась эта мука.