Цена воспоминаний

— Во-первых, ни один из кораблей помимо этого не резервировал нужное нам время прибытия. Уж не знаю, как получилось у ваших бывших начальников всё рассчитать с точностью до минуты. Ну а во-вторых, по словам Кайласа, этот корабль причаливал к матке-лаборатории в известном вам секторе и провёл там не менее двух часов.

Доводы оказались достаточно убедительны. Лейт должен был бы облегчённо вздохнуть, сбросив с плеч груз неизвестности и томительного ожидания, но он лишь кивнул. Синклер вкрадчиво осведомился:

— Мистер Дорфф, у вас что-то случилось?

— Помимо того, что менее, чем через 30 часов нам придётся решать судьбу без малого всего человечества? Да нет, ничего особенного.

— Мне так не кажется, — пожал плечами капитан. — У вас на лице всё написано.

— Их правая рука не знает, что делает левая, — задумчиво произнёс Дорфф после нескольких глотков кофе, когда молчание грозило затянуться. Синклер не перебивал, ожидая, когда Лейт всё расскажет сам. Создавалось ложное впечатление, что его вообще не интересует, что там будет или не будет говорить Дорфф. И тот сдался:

— Нейла прислала мне сообщение.

— Ещё одно?

— Да… Нейле не очень понравился проект «Новый мир».

— Значит, она так или иначе с ним связана?

— Иначе чем я. Но она связана с Бюро. Мы с ней как будто из двух параллельных Вселенных. Вроде бы, такие похожие, но на деле — пересекаемся только в точках экстремума. Те люди, с которыми связана она, не хотят видеть человечество таким, каким оно может стать после реализации «Нового мира».

— Я бы отнёс эту новость к числу хороших.

— Да, мне тоже нравится. В конце концов, я не хочу с ней оказаться по разные стороны баррикад…

— Но вас что-то гложет, — мягко подсказал Синклер.

— То, что глодало всегда и что я прятал за своей беспринципностью и цинизмом. Проблема одиночки не в том, что ему сложно научиться работать с людьми. Его большая проблема в отсутствии рядом человека, с которым можно поговорить по душам. — Лейт смотрел мимо своего собеседника, куда-то в стол. Сейчас его мысли пытались прорвать пространство, пересечь световые годы, чтобы сказать эти слова не капитану злосчастной станции, а тому, кому он должен был их сказать.

— Полагаю, подобные проблемы существуют не только у вас, — чуть-чуть улыбнулся Синклер.

— Догадываюсь, что я не один такой в галактике, — буркнул Лейт, жалея, что вообще поднял эту тему.

— Я имею в виду конкретного человека. — Лейт посмотрел на Синклера по-другому. Неужели, старый вояка…

— О?.. А разве у вас…

— Не у меня, мистер Дорфф. У человека, который прислал вам вчера два сообщения.

Лейт поджал губы и хмыкнул. От подобной проницательности ему стало не по себе. Пространство, разделяющее их с Нейлой и было свернувшееся, вернуло себе статус-кво.

— Дилемма дикобраза. Вместе — колко, порознь — зябко. Дикобразы не могут прижиматься друг к другу, чтобы согреться. Проблема одиночек. Проблема многих людей, — продолжал Синклер.

— Мы ни разу не говорили по душам за все три года…

— А хотели ли?

— Раньше думал, что нет. Мне было на всё плевать. Она делала свою работу, я делал свою. Мы были друг другу полезны. Я не думал даже, что мне будет так обидно потерять её.

Капитан долго молчал, и Дорфф счёл это своего рода сигналом к тому, что минута слабости и откровений кончилась. Он прервал молчание первым:

— Значит, «Святая Вальпургия», да? У вас уже есть план?

— У меня есть мистер Гарибальди, — снова усмехнулся Синклер. ему хватило такта принять резкую смену темы как должное.

— Вы думаете, он справится в одиночку?

— Ну что вы! Я хочу задействовать наших новых друзей. Они осведомлены о вирусе и подготовлены, по крайней мере, некоторые из них, по вашим же словам. Ну и конечно, вас тоже.

— Можете на меня рассчитывать, капитан.

— Я знаю. Это меня и настораживает, мистер Дорфф.

— Что вы имеете в виду? — Лейт напрягся. Он догадывался, что Синклер не сможет до конца доверять ему, но что именно смутило командира станции, Дорфф не понимал.

— Видите ли, Лейт… Не думаю, что это мне только кажется. Вы так сосредоточены на вашем ближайшем будущем, что совершенно забыли о более долгосрочных перспективах.

В этот момент бывший агент Бюро, вставший на путь защитника справедливости, буквально физически ощутил, как всё его нутро пронзила холодная бесконечно длинная и тонкая спица. Пронзила и вытряхнула на поверхность те тайны подсознания, которые Лейт прятал сам от себя. Прежде чем ответить, он долго подбирал слова:

— Видите ли, капитан. Есть ненулевая вероятность, что моё дальнейшее будущее измеряется не годами или десятилетиями, а сутками. Я не думаю о том, что будет через несколько дней, я думаю о том, что будет через двадцать восемь часов. Не в моём положении мечтать о триумфальном возвращении на Землю… Это будущее для меня уже потеряло смысл.

— В чём-то вы конечно правы. Но эта вероятность преследует каждого из нас от рождения до смерти. И вы сейчас рискуете немногим больше обычных людей.