Цена жизни

Оставшийся день оказался целой вечностью в раздумьях для Зирамира. Многие вопросы он уже задавал сам себе неоднократно, но всё никак не мог ответь на них. Почему это происходит? Как он мог ничего не знать о том, что происходило у него под боком? Почему не замечал того, что лежит на блюде у него под носом? Каждый вопрос всё сильнее нагревал грудь злостью, а разум печалью и бессилием. Разве он мог что-то сделать? Повлиять хоть на что-нибудь? Например, не знакомиться с… как же его звали? Зирамир точно знал, что должен помнить имя своего извозчика, которому тоже нужно было попасть в столицу. Имя крутилось на языке, но никак не приходило в голову. Очистив сознание от прочих мыслей, Дубь сосредоточился на имени возницы, однако, проведя порядком времени, обдумывая, каков был набор букв, определяющий индивидуальность того человека, мужчина потерял ту нить, по которой пришёл к таким размышлениям. Обнаружив это, Зирамир почти сразу вернулся к самодопросу. Как же необходимо поступить, что нужно сделать, для того, чтобы сбросить с себя этот ошейник, вернуться к жизни? Синие глаза застыли на смятой изогнутой соломинке, выглядывающей из-под шкуры, на которой расположился мужчина. В этой сухой травинке не было ничего особенно, она была точно такой же, как и огромное множество других соломинок, расстелившихся по полу. Но взгляд упал именно на неё, что-то в глубине разума напомнило слова Риты: «Ты сделаешь так, чтобы Лаперон захотел продать меня». – Что я могу сделать? – прозвучал вопрос в собственной голове.

Урчание живота выдернуло Зирамира из мыслей. Последний раз язык чувствовал еду вчера вечером, перед сном в бараках рабов на Цепном рынке. Зубы стиснулись от собственной беспомощности. За дверью, кажется, в той самой спальне с красными стёклами и бархатными подушками, послышались стоны и короткие шлепки. Уши напряглись и натянулись затылком от страха и злости. Той злости, что отказывается принимать происходящее. Зирамир понимал, что происходит в той комнате по центру дома, но хотел верить, что ошибается.

Тело почувствовало моментальную слабость, мышцы расслабились. Мужчина прижался спиной к прохладной стене, оставаясь в сидячем положении. На душе стало мерзко и холодно, будто всё то, что согревает, имеет смысл, что бы за него бороться, стоять горой, вышибли в одно мгновение, по щелчку пальцев. Продолжая слушать, как за стеной рушится человечность, глаза разожглись печальным пламенем и расплавились, растёкшись горько-солёным морем. Плечи затряслись вместе с грудью, выпуская неровные порции воздуха из лёгких. – Что я могу сделать? – вновь, преодолевая слёзы, задал себе вопрос Зирамир. Это же бесчеловечно, как такое может происходить? Почему это может происходить?

Когда за дверь всё утихло, Зирамир всё равно продолжил есть себе мозг вопросами, пока через скудное окошко над головой не пробился свет первых лучей багряного рассвета. Слегка, только слегка успокоив душу, Дубь улёгся уставшим телом на лежанку, пытаясь заснуть. Раскалывающиеся, от всех недавних событий, глаза некоторое время мучали разум различными неприятными образами, но, когда живот вновь напомнил о голоде, сразу успокоились. Короткий, неспокойный сон прервался скрипом двери.

– Зерномир, просыпайся, – голос Риталькирии медленно поднял голову, – Лаперон принёс нам еду с рынка, – девушка прошлась по соломе и поставила миску с овощами перед Зирамиром.

– Спасибо, – протягивая руки к еде, поблагодарил мужчина.

– Зерномир, ты, кстати…

– Зирамир, – поправил Дубь, грызя морковь.

– Зирамир, значит, – с лёгким смешком сказала Рита, – Так ты придумал что-нибудь? Как мне слинять отсюда? Помнишь наш уговор?

– Я… – задумчиво, будто пытаясь подыскать слова, протянул Зирамир.

– Понятно, – краски печали разлились по голосу девушки, – Я не могу его больше терпеть, понимаешь? Он… мне кажется, всё это закончиться чьей-то смертью.

– Прости, я же только вчера тут оказался, – виновато произнёс мужчина, – Я не могу ничего придумать, нужно больше времени.

– Понимаю, – вздохнула Рита, – Значит, придётся пробовать мой план. Степану он не понравился, но… ладно, не важно. Давай лучше так – просто доверься мне и всё, – обожжённая ладонь мягко обхватила предплечье, – Тебе нужно будет всего единожды поступиться со своей совестью, если ты не делал этого раньше. Когда Лаперон позовёт тебя сегодня в мастерскую, как вчера… мне нужно, чтобы ты взял меня.

Сердце будто на мгновение остановилось.

– Что сделать? – отказывался верить своим ушам Зирамир.

– Ты понял, о чём я, – твёрдо отрезала Рита, – Просто сделай то, о чём я прошу, это будет необходимостью.

– Необходимостью? – опустел голос Зирамира, – Я не могу так бесчеловечно…