Центральная Азия: От века империй до наших дней

Худшая участь ждала Старый город Кашгара, один из наиболее хорошо сохранившихся в Центральной Азии. В 2009 году партийный комитет Синьцзяна и муниципальное правительство Кашгара решили, что глинобитные здания Старого города не устойчивы к землетрясениям и нуждаются в реконструкции. Работы по обновлению Старого города велись с 2001 года – когда этот район окружила автомагистраль и он все больше и больше превращался в туристический объект. Однако рассчитанный на освоение миллиардов бюджетных юаней проект «Реформы опасных домов в Кашгаре», запущенный в 2009 году, оказался еще удивительнее. Он предусматривал снос и восстановление 85 % Старого города и переселение более половины его населения. За следующие два года бо́льшую часть Старого города снесли бульдозерами, его мечети и рынки разрушили, а население выгнали (рис. 23.1){413}. Жителям предложили компенсацию, и они могли выбрать: вернуться им (если их дом восстановят) или найти жилье в многоквартирных высотках на окраине города. После расчистки территории бульдозерами начальство приступило к реализации нового городского плана – с более широкими улицами и зданиями в современном стиле. Реконструкцией руководил Синьцзянский институт архитектурного проектирования в Урумчи, который возглавлял архитектор-ханец Ван Сяо Дон. Новый проект упорядочил эстетический облик улиц, которые укомплектовали типовыми фасадами в неоуйгурском стиле{414}. Затем разрушенный город окружили городской стеной с церемониальными воротами, чтобы создать впечатление древности. Ханьским туристам, жаждущим экзотики, представляется эдакая диснеевская версия Кашгара, окруженная самой современной «средневековой» стеной в мире. (Городские ворота классифицируются как пятизвездочная национальная туристическая достопримечательность.) На недавно проложенной главной магистрали висит табличка с названием «Тысячелетняя улица», несмотря на то что перестроенный Старый город выглядит как торговый центр в Калифорнии. На колонне, установленной за лжесредневековыми городскими воротами, написано (на трех языках), что реконструкция города была проведена во благо его жителей «с целью предотвращения сейсмических воздействий и смягчения последствий стихийных бедствий, совершенствования инфраструктуры, повышения уровня жизни, а также сохранения уйгурского наследия, стиля и колорита».

В современном Китае памятники старины часто разрушаются, а об их защите никто не думал. Пекин перестроился, и его околотки-хутуны стерли бульдозерами с лица земли. Во всем мире на протяжении веков старые города рушатся, восстанавливаются и перестраиваются заново. Барон Жорж Эжен Осман перекроил Париж после революции 1848 года, Сталин перестроил Москву, а старые города советской Центральной Азии в ходе XX века значительно уменьшились. Однако динамика сноса старого Кашгара была иной. Стремительное разрушение Кашгара – не просто модернизация очередного китайского города. Идея, будто глинобитные или деревянные дома более опасны, чем многоквартирные дома из стали и бетона, куда переселили большинство людей, заведомо нелепа. Для большинства уйгуров в самом Синьцзяне и в диаспоре было ясно, что этот снос – атака на уйгурскую культуру и наказание за народное недовольство. Была в этом проекте и четкая связь с «соображениями безопасности». Многие чиновники боялись, что Старый город, где действуют внутренние ориентиры, хорошо знаком местным жителям, а для посторонних непрозрачен, и потому «там могут прятаться террористы»{415}. Новый «Старый город», тщательно распланированный, с открытыми пространствами и гораздо меньшим населением, не представляет такой угрозы.