Центральный Зомбиленд

– Все роботы поголовно находятся внутри цифровой среды, – пояснил его собеседник. – В современных условиях невозможно создать обособленную энергетическую систему, в которую противник… то есть конкурент не смог бы внедрить вирус. А значит, любого робота можно без проблем выявить и даже переподчинить своей программе. Любая подзарядка, любая переданная роботу команда или любое полученное от него донесение гарантированно отслеживаются и открывают лазейку для хакеров. ? Великий горестно вздохнул. – Так что остаются только зомби, – подытожил он. – Их миллиарды. При всем нашем желании они находятся под весьма условным и ограниченным контролем властей. Если знать ключевые параметры систем контроля, основные болевые точки, так сказать, то можно внедрить зомби-особь в любой зомби-социум. И мы эти параметры и точки, разумеется, знаем!

– Поздравляю, – сказал Кирилл, вынужденно присевший на камень. – Значит, ваша задачка решена.

– Да, собственно, поздравлять-то нас не с чем, – отчего-то весело ответил Михаил Николаевич. – Дело в том, что нет более неприспособленного материала для подготовки агентов, чем зомби. Ограниченные возможности сознания и памяти, неспособность строить сложные логические заключения, невозможность притвориться или солгать… А также масса иных ограничений и недостатков.

– Да ведь вы же сами и создали эти ограничения, – удивился Кирилл. – Что мешает их снять? В отношении нескольких столь нужных вам зомби-особей.

Михаил Николаевич покачал головой.

– Во-первых, не все они искусственного происхождения, – ответил он. – Большинство ограничений памяти и сознания, хоть и доработаны нами, но изначально явились следствием именно вирусных мутаций. А во-вторых, и это самое плохое, любые наши попытки подкорректировать ограничения и тем более снять их неминуемо и в ста процентах случаев приводили к ментальному коллапсу.

Кирилл недоуменно посмотрел на говорившего, и тот вынужден был пояснить:

– Я сам – не ученый, и в глубину проблемы лезть не буду. Но в принципе все просто. Сознание зомби, встречая сложные противоречия или соприкасаясь с живым неограниченным сознанием человека, либо уходит в патологическое агрессивное состояние, свидетелем которого вы стали на перекрестке, либо необратимо разрушается, как у той зомби-девицы, которой досталась ваша левая рука.

Кирилл понимающе кивнул. Слова, изрекаемые Великим, были темны и малопонятны, но образы, извлеченные памятью, оказались достаточно яркими и убедительными.

– Опыты в этом направлении во всех четырех зомбилендах проводились десятилетиями, – продолжал Михаил Николаевич. – Цель они имели не только указанную мной, но и более глобальную, направленную на изучение возможности более плотного контакта человека и его мутировавшего потомка. К сожалению, опыты эти всегда заканчиваются одинаково. И за дороговизной и бесперспективностью данные попытки сошли на нет. ? Он помолчал и добавил: – Я употребил слово – «заканчиваются», а это неправда. Правильнее сказать – «заканчивались». Хотя, с другой стороны, то, что произошло с вами, явилось не результатом опыта. Вы – плод той самой случайности, издевательства эволюции, если желаете, которой все мы обязаны и своими проблемами, и своими достижениями.

Михаил Николаевич замолчал и присел рядом с Кириллом на камень. Он вертел в руках сорванную травинку и, казалось, тщательнейшим образом изучал стоявший, а точнее, полулежавший напротив кирпичный особнячок с нагло выпученной колоннадой крыльца. Вводная лекция была явно завершена. Венцом ее должно было стать некое предложение. Суть какового была уже понятна Кириллу. То, что он получит взамен, а вернее, чего не лишится в обмен на согласие, тоже представлялось достаточно очевидным.

Однако ни Великий не спешил делать предложение, ни Кирилл не спешил на него соглашаться. Меж тем от упадка сил здание напротив уже потемнело в его глазах и расплылось наподобие кляксы. Интуитивно каждый из них понимал, что тот, кто предложение озвучит, окажется в менее выигрышном положении. Для Кирилла опуститься ниже текущей полной зависимости было принципиально не приемлемо. Михаил Николаевич, также эту зависимость осознававший, мог бы и снизойти, конечно. Только не в его правилах было уступать в какой бы то ни было игре, даже если уступка не стоила для него ровным счетом ничего.

Время шло. Кирилл поднял глаза к бездонному синему небу, усеянному мелкими комочками облаков. Они были похожи на сладкую вату, что он покупал для Лины во время прогулок в парке. В той, нереальной уже прошлой жизни. Или на зефир, который ей тоже очень нравился… Мысли о еде вызвали тошноту. Желудок подкрепить эти позывы ничем не мог, а потому просто издал очередное непотребное урчание.

– Ну что? – спросил Михаил Николаевич, который, видимо, несколько заскучал.

– В том доме, где я был… – Чувствуя накатывающую лавиной слабость, Кирилл решил поднять очень важный для себя вопрос. – Там за решеткой скелет человека. Можно его освободить?..

Великий в изумлении приподнял правую бровь.

– Освободить?