Центральный Зомбиленд

– Достойнейший вы мой Иван, к сожалению, отчества вашего не расслышал при встрече. – Голос его звонко перекатывался по салону служебной машины.

– Не расслышали, потому что никто его не говорил, – огрызнулся Иван.

Профессор порядочно надоел ему за время поездки, а ведь они одолели от силы половину пути до М-полиса. Вдобавок бородка Ивана в очередной раз вызвала раздражение на коже, напоминавшее аллергическую реакцию. Оно непрерывно зудело и требовало почесывания. Носить на лице аккуратно подстриженную щетину стало модно среди молодежи лет пять тому назад. До этого большей популярностью пользовались подкрученные гладкие усики при чисто выбритом подбородке. Иван то время вспоминал с неизменным вздохом. Кожа у него от природы была излишне нежная и новомодную трехнедельную небритость воспринимала крайне негативно. Однако с модой не поспоришь. Только выжившие из ума старики, оккупировавшие, как назло, все ответственные посты, да недоразвитые провинциалы, вроде Лешки Ковалева, наплевательски относились к своему внешнему виду. Впрочем, это их проблемы, а ему до них, как до Чукотки. Ну, то есть абсолютно наплевать.

Иван посмотрел в боковое стекло автомобиля. Бесконечные поля с неисчислимыми мурашками агророботов тянулись до горизонта. Зачем столько трат и усилий для прокормления этих безмозглых зомби? От них же только проблемы. Если бы спросили самого Ивана, жаль, кстати, что никто не додумался это сделать, то решение нашлось бы за секунду. Взять бы всех зомби и выкинуть за Барьер. Пусть там насладятся мозгами дикарей. В конце концов, одни нелюди истребят других, и тогда можно будет пустить роботов зачистить местность от победителей. Просто, логично и красиво! Только старперы у власти никогда так не поступят. Для них это слишком хлопотно и накладно. Эх, будь у него побольше времени, он бы попытался донести свои идеи до людей. Может быть, его даже в президенты бы выбрали. Впрочем, люди сами недостойны его забот и его таланта. Так пусть мучаются со своими зомби-подопечными и всякими зомбилюбами. Нехорошо только, что и ему приходится подобной лабудой заниматься.

Задумавшись, он, как обычно, потер бородку, раздражая и без того покрасневшую кожу. Как назло, конвоируемый им профессор так и не понял намеков и продолжал что-то бубнить, не обращая внимания на полный игнор со стороны Ивана.

– …отчеством, дорогой вы мой Ванюша, никак не следует пренебрегать, – разглагольствовал старик. – Ибо отчество есть слово индивидуальное и несущее в себе энергетику связи между вами, как личностью, и вашим родителем…

– С родителем я могу и по смартфону связаться в любой момент. И без слов, и без советов… всяких, – еще грубее высказался Иван, даже не поворачиваясь к профессору.

Вот только интересно, где сейчас пребывает этот самый его родитель, которого, между прочим, зовут тоже Иваном? Иван Иванович! Фу, какое убожество… Он, ни в жизнь, так представляться не будет. А еще странно, как это главному креативщику службы информации не хватило фантазии на имя для сына? Видимо, она вся ушла на его драгоценные медиа-проекты и на не менее дорогостоящих медиа-девок, стаями вьющихся вокруг него.

С отцом своим Иван на самом деле даже по смартфону общался крайне редко. А вживую они и вовсе виделись раз в год, на дне рождения бабушки. Причем каждый раз такие встречи заканчивались ссорами, к большому неудовольствию пожилой дамы, всеми фибрами души стремившейся к миру и гармонии в семье. К сожалению, ее единственный сын и единственный внук ничего даже внешне похожего на гармонию обеспечить не могли. После нескольких формальных вопросов о делах, здоровье и планах и не менее формальных ответов на них отец неизменно находил тему, задевающую Ивана за живое. Например, спрашивал, не потому ли его не повышают по службе, что он полная размазня? Или вопрошал, почему, отрастив «сию бороденку», он не выработал в себе остальные мужские признаки? Или заводил разговор о женщинах… «Если, конечно, тебе это когда-нибудь случайно пригодится…» А чаще всего отец изливал на Ивана душевные воспоминания о его старшем брате, утонувшем во время университетской экспедиции по сибирским рекам. Рассказ начинался всегда одинаково, с описания достоинств и совершенств погибшего, а также надежд, которые возлагали на него родители. Завершал же отец также неизменным указанием на то, что сам Иван никакого сходства с героически погибшим братом не имеет и во всех отношениях являет собой пример родительского разочарования.