Центральный Зомбиленд

– Отнюдь, Ванюша, – ласково сказал он. – Мир наш невероятно тесен и окружен зомби и дикими варварами, что еще более сплачивает и утесняет его. Так что, думаю, найдутся у нас и общие знакомые. Вот хотя бы, для примера, взять вашего усопшего брата Виктора. Вы же, наверное, не знаете, а я читал ему несколько курсов в университете. Замечательнейший был молодой человек.

Иван отчетливо скрипнул зубами. Рука его зачем-то потянулась к пистолету, висевшему в наплечной кобуре. Стоп. Пристрелить профессора он не сможет. В смысле безнаказанно не сможет. Иван бросил взгляд на сидевших в конце салона охранников. Выпустившись из университета, он получил офицерское место в службе безопасности. В основном благодаря связям бабушки. Отец на просьбу пристроить к себе после недолгой беседы посоветовал ему отправиться в Сибирь по стопам брата. Видимо, надеясь, что позор его имени там благополучно и сгинет. А вот у бабули, как ни странно, оказались неплохие выходы на силовые структуры, и после обивания многочисленных порогов Ивана все-таки взяли на младшую офицерскую должность. На таковой он, собственно, и прозябал до настоящего времени.

На работе особой дружбы Иван ни с кем не завел. Общался он с несколькими такими же приличными мальчиками из хороших семей, с которыми зависал в клубах, клеил девчонок и следил за последними выкидышами моды. Однако ничего похожего именно на дружеские отношения между ними не было и в помине. При необходимости или даже возможности любой из них мог подставить любого, чтобы спихнуть на кого-то свои просчеты или просто очистить место в очереди на повышение. Впрочем, Ивану такая беспринципность не сильно помогала. И очередные распределения новых мест и званий регулярно обходили его стороной. Сей факт давал неисчерпаемые поводы для издевательств со стороны язвительного родителя.

С рядовыми сотрудниками Иван держался подчеркнуто дружелюбно, всегда интересовался самочувствием и здоровался за руку. После этого приходилось, конечно, в обязательном порядке протирать руку антисептическими средствами. Он при каждом удобном случае утверждал, что людей осталось слишком мало, что они должны держаться сообща, и что уважения заслуживают даже те люди, кто в силу умственных способностей не смог получить хорошее образование и руководящую должность. Тем не менее Ивану все время казалось, что уважением среди подчиненных он не пользуется, и что им ближе его коллеги, оравшие на них и в открытую называвшие их идиотами, да еще и не брезговавшие пропустить с ними изредка рюмку другую. Погоня за дешевой популярностью, вот и все!

Иван же, иногда замечая взгляды, которыми одаривали его обычные охранники и агенты, ловил в них только насмешку и презрение. А ответы на его вопросы звучали зачастую почти издевательски. Разумеется, это ему только мерещилось. Необразованное быдло, в принципе, не может обладать таким уровнем чувства юмора, чтобы насмехаться над ним. Так что он не позволял своим подозрениям укрепляться, и продолжал относиться к охранникам ровно и дружелюбно. Хотя вот конкретно сейчас он был практически уверен, что они подслушивают их с профессором болтовню и ржут именно на его счет.

Пальцы Ивана по-прежнему касались кобуры, а ноздри над мужественным щетинистым подбородком угрожающе раздувались. Ну, или, во всяком случае, ему самому представлялось именно так. Сергей Петрович тоже обратил внимание на жест Ивана.

– Ванюша, вы, наверно, носовой платок ищете? – спросил профессор, разрушив весь драматизм момента. – Вот, возьмите мой. ? Он протянул Ивану извлеченный из непонятных закоулков плаща кусок белой материи. – Вообще, дорогой друг, – ласковейшим голосом начал Сергей Петрович, – вы совершенно не должны стесняться своих чувств. Слезы ничуть не портят мужчину. Наоборот, они дают эмоциональную разрядку и способствуют стабилизации психики. Я так понимаю, воспоминания о вашем любимом брате всколыхнули самые нежные струны вашей души…

При слове «нежные» охранники почему-то закашлялись в унисон. Наверняка пытаются скрыть смех.

– Вы, как мне представляется, были очень близки в детстве, – профессор дожимал, как мог. – Так что более чем естественно, дорогой вы мой, что при воспоминании о брате у вас наворачиваются на глазах горькие слезы. Я сам готов разрыдаться из-за того, что вызвал в вашей ранимой душе такие сложные и печальные эмоции. Поплачьте, милый мой, поплачьте. Если хотите я поплачу вместе с вами.

Сергей Петрович наклонил голову вбок, сделавшись похожим на тощего воробья. Рыдать он явно не собирался.

– Я не собирался плакать, – хрипло сказал Иван, еле сдерживаясь, чтобы не перейти на крик. – Со мной все нормально! Слышите?

Последние слова прозвучали все же непозволительно громко. Кажется, даже робот за рулем обернулся и посмотрел на него с удивлением. Охранники уже точно ржали, прикрыв руками рты. Профессор всплеснул руками:

– Ну конечно нет, Ванюша…

– Я не Ванюша! – в голос заорал Иван. – И не плачу! И закройте свой рот! Пока я вас…

Закончить угрозу он не смог и закашлялся. Сергей Петрович при этом сохранял полное спокойствие.