Центральный Зомбиленд

Проход охранял массивный робот-администратор. Роботы-охранники долго будили его, во всяком случае, выглядел процесс именно так, а затем объясняли цель визита. Административный цербер в ответ рычал, ругался и плевался трескучими разрядами. Переговоры проходили на беспроводном уровне, но их напряжение не могло ускользнуть от внимания Кирилла. Все их участники вначале по очереди, а потом одновременно издавали громкое гудение самых разнообразных тональностей. Наконец механические проводники убедили электронного стража пропустить Кирилла в заветные двери. Издав целую череду оглушительно-недовольных щелчков, робот-администратор выпустил длинный щуп, которым тщательно обследовал закрепленную на передней части бокса электронную карту и прилагаемого к таковой Кирилла. Еще раз прогудев нечто ругательное то ли в адрес Кирилла и его охраны, то ли вообще на счет неадекватного мира, заставлявшего работать в пятницу вечером, административный механизм открыл двери во тьму.

У Кирилла екнуло сердце. Такая проверка могла быть только на пороге в небытие, и за дверьми в непрозрачном мраке ждало что-то ужасное. Видимо, записка действительно оказалась идиотской шуткой бедолаги Антоши. Или у написавшего ее доброжелателя просто были неверные данные о предстоящей утилизации. Двери распахнулись окончательно, так и не пустив внутрь ни толику света. Роботы-охранники вкатили передвижной бокс Кирилла внутрь. Ему показалось, что они почти опасливо оглядываются при этом по сторонам. Сзади глухо и недовольно зарычал робот-администратор. Охранники, приткнув Кирилла к невидимой стенке, испуганной стайкой вылетели из зала.

Пепельного цвета створки дверей двинулись навстречу друг другу. Кирилл жадно вглядывался в эту быстро сужающуюся полоску света. Возможно, это был последний свет в его жизни. О том, что будет дальше, не хотелось и думать. Створки встретились. Глухой удар и полная темнота возвестили Кириллу о конце его пути. Он закрыл глаза и приготовился. Стало по-настоящему страшно. Все-таки креативные создатели проходившего процесса не зря ели свой хлеб, или чем там они пробавлялись…

Кромешная тьма, без движений и звуков, рождала жуткую, пугающую неизвестность. Самые страшные способы умерщвления вылезали из затянутых паутиной чердаков сознания и оживали во мгле. Доминировало что-то в духе крысоящеров. Кирилл напряг все силы, в тщетной попытке вырваться из ремней. Не получилось. Стало невероятно душно. В каком-то углу зашуршали неведомые монстры. Они были практически рядом с Кириллом. Он чувствовал на себе их взгляды. Их дыхание уже скользило по его коже. На лицо капала зловонная слюна. Он хотел закричать, но гортань иссохла и потрескалась. И грянул гром…

Ну, как грянул гром? Правильнее сказать, раздался очень громкий металлический звук, а потом загудело. В лицо Киру хлынул поток воздуха, пропитанный пылью и запахом смазки. И тьма вдруг исчезла. Серый свет, пусть неяркий, но после полной безвидности режущий глаз, наполнил длинный зал. Койка-бокс Кирилла стояла в самом конце целого ряда таких же боксов, который исчезал за пределами его достаточно ограниченного поля зрения. Внутри ближайшего бокса находился зомби средних лет со сломанной шеей и серыми бирками на одежде. Непосредственно над ними из потолка выглядывала закрытая решеткой труба вездесущей вентиляции. Шорох, раздавшийся слева, окончательно вернул Кирилла в реальность.

Он повернул голову. В углу слева от дверей, окрашенных в нежно-салатовый цвет (и почему они показались ему серыми?) громоздился робот. Кажется, робот. И слово – «кажется» было в этой ситуации более, чем уместно. Существо было огромным и громоздким, размером почти с койку-бокс, но притом ржавым до невероятности, заклепанным вручную, с выбивающимися из-под неплотно привинченных панелей проводами. Созданиеэто только что опустило не менее старый рубильник, пустив свет и воздух (язык не поворачивается сказать «свежий») в данное преддверие смерти. При опускании рубильника оно чуть не потеряло плохо приваренную руку, та начала искрить и даже немного подымила.

Кириллу почему-то стало по-настоящему жаль увиденное творение, явно уже давно не предназначенное для адекватного мира. Впрочем, что это за зал и относится ли он к адекватному миру, было под большим вопросом. Кирилл до сих пор не смог понять, куда его поместили и что будут с ним делать. Меж тем сухо звякая ревматическими шестеренками таинственное создание проковыляло мимо Кирилла в дальний конец помещения. Не сразу затихшее бряцанье, эхом погулявшее под сводом, доказало, что путь до того конца был не близким. Наступила тишина.