Центральный Зомбиленд

Щелчок. Еще щелчок. И всего-то – 20:01. Выдерживать далее пытку временем было выше его сил. Кирилл открыл уже рот, чтобы закричать и потребовать немедленной казни. К счастью, унижаться пока не пришлось. В палату вкатился робомедик, занимавшийся его кормежкой. По-другому нельзя было назвать процесс, заключавшийся в запихивании ему в рот гибких прозрачных трубок и подаче по ним отвратительных на вид и на вкус питательных масс. Кормящий робот своей квадратной фигурой полностью заслонил орудие пытки, а сопровождавшее кормление бульканье и хлюпанье должно было заглушить ненавистные щелчки. Отвлекшись наконец от адского метронома, Кирилл открыл рот, стараясь как можно медленнее глотать эту жижу. Почему-то подумалось, что со стороны он выглядит сейчас просто отвратительно. Если бы этот процесс увидела любая из его девушек, бывших, будущих или воображаемых, то на реализацию инстинкта близости с ней он мог бы не рассчитывать. Хотя с памятью зомби все из них через неделю вернули бы его в список ухажеров. Все же способность чистить память и забывать все ненужное не такая уж вредная штука. Если б только ты сам решал, что тебе нужно и что нет, а не забывал все подряд и столь быстро.

Кормежка, к несчастью, приближалась к концу. Впервые она доставила ему столько удовольствия. Уже на последней минуте, Кирилл внезапно понял, что кормящий робот выглядит как-то по-другому. Точно. На передней панели его белел маленький листок бумаги с надписью. Разобрать ее удалось не сразу. Почерк был быстрый и спутанный, не очень похожий на те печатные буквы, к которым привык Кирилл. Зомби писать не учились. Зачем? Когда все тексты вводятся голосовым набором или печатаются с помощью клавиатуры, а при необходимости распечатываются на тонких листах делового пластика. Пластиковые листы именовались деловыми, потому что дома у себя никто такую ненужность не хранил. Они использовались исключительно для распечатывания многочисленных справок и отчетов, которые на самом деле могли существовать в электронном виде и без подобной процедуры. Только тогда пришлось бы лишить работы слишком много ценных образованных зомби-особей, занимающихся созданием, передачей, проверкой, исправлением, одобрением, архивированием, списанием и уничтожением этих гор испещренного буквами пластика. А что с ними делать без такой работы? Это стало бы неразрешимой проблемой.

Кирилл напряженно всматривался в листок и наконец смог различить буквы и сложить их в слова. Три наспех набросанные и неизвестно кем приклеенные на лбу робота строчки гласили: «В 23-15 повезут на утиль. В лифте опрокинь тележку. Затем слушай робота».

Кормежка завершилась, и квадратное спасение на дребезжащих шасси укатилось из помещения, хлюпнув напоследок всеми своими трубками. Снова открылись для обозрения часы. Однако Кириллу было уже не до них. Кто-то обещает спасти его. Кто-то прислал тайное послание с планом действий. Под подозрением были только старичок Сергей Петрович, который ему явно симпатизировал, и Даша. Последняя, видимо, еще не улетела в Л-полис и явно защищала его на комиссии. Никого другого в Центральном квартале он не знал, и знать не мог. Здесь обитали только Великие и обслуживающие их роботы. Часы щелкнули. Кириллу было на это плевать. Подленькая маленькая надежда опять вылезла из темноты и начала зудеть под ребром. Шанс. Появился шанс.

Если, конечно, это не очередное издевательство добрейшего Антоши. Подарить надежду, чтобы после лишить ее еще раз. Это было бы верхом ментального истязания. Пришедшая на ум идея, заставила руки похолодеть. Ну уж нет. К черту такие мысли. Где бы этот черт не находился, существо он явно неположительное, и пусть сам с ними мучается. Впрочем, если это жестокий обман, то Кирилл был благодарен и за него.

Часы щелкнули. 20:15. Кирилл с нетерпением посмотрел на них. Спасибо неизвестному, цифры начали отщелкивать не последние минуты жизни, а время, оставшееся до спасения. По меньшей мере, до попытки спасения. Быстрей бы они щелкали! Кирилла разбирало нетерпение и любопытство. Он сжал кулак, и по одному разогнул пальцы обратно. 20:17. До чего же медленно!

Оставшиеся три часа стали самым тяжелым периодом ожидания в жизни Кирилла. Это были не пустые слова для личности, проведшей указанную жизнь внутри зомби-социума. Сие общество не просто допускало, но всемерно поощряло и организовывало все возможные виды очередей, задержек и транспортных пробок, то есть любые способы убийства времени. Общество, в котором время настолько утратило свою ценность и значимость, что ни память о прошедшем, ни планирование будущего не имели в нем никакой практической пользы.

Робот с часами на физиономии обиженно щелкнул в последний раз. 23:15. Дверь распахнулась в тот же миг. Эхо щелчка не завершило еще блуждать по мыслям Кирилла, а в палату уже ворвался его добрейший тюремщик с самой лучезарной из всех своих улыбок на благообразной роже. Видимо, ждал за дверью, потирая потные ладони от нетерпения.