Цепи свободы. Опыт философского осмысления истории

Вонсяцкий выступал категорически против участия русских людей в иностранных армиях, «чтобы не стрелять в наших несчастных братьев, насильно мобилизованных в Красную Армию». Мы уже упоминали о роли семьи в Стране и обществе, поэтому обращу внимание на тезисы русских фашистов Шанхая, весьма серьёзно относившихся к «первичной ячейке государства». В «Азбуке русского фашизма» читаем: «Семья, с точки зрения фашизма, есть основная клеточка государственного организма, от крепости этой клеточки зависит крепость и всего организма. Поэтому российские фашисты ставят задачей всемерное укрепление семейных основ и понятий морали в русском населении. Коммунисты разрушение России начали с разрушения семьи (именно так оно и было. – В. С.), русские фашисты созидание российского национально-трудового государства начнут с возрождения крепких семейных очагов»[33]. Дело, однако, было не только в семье. По мере роста fascio в Европе, русским приверженцам его становилось ясно, что германский фашизм неприемлем для русских, ибо личность в нём, как таковая, не представляет особой ценности. «Фашистская идея ограничения индивидуализма в пользу коллектива в России популярна быть не может, так как там она уже проведена в жизнь с чрезвычайной жестокостью». «В России может быть популярен только лозунг ограничения власти в пользу человека, т. е. обратный фашистским идеям», – писал Н. Бабкин в 1934 г. [34]. Годом позже А. Бердников, на страницах эмигрантской газеты отмечая важность не расового единства, а духовных взаимосвязей, призывал строить Россию «на глубинных основах Духа» и «не поклоняться деревянным богам» фашизма [35].

Подводя итоги разгоревшимся дискуссиям относительно идеологии «поместного» фашизма, Совет НТСНП (Национально-Трудовой Союз Нового Поколения) в октябре 1938 г. твёрдо определяет свою позицию: «Подлинный национализм проистекает не из обожествления государства или народа, а из устремления к служению извечным высшим ценностям – совокупности духовных, политических и социальных идей, нацией несомых, ею осуществляемых и от неё неотделимых. Для нас – это идея Божьей и социальной правды, идея Национально-Трудовой России»[36]. «Богоборческой ли власти желать национального возрождения России, несомненно связанного и основанного на её религиозном возрождении!», – писала в 1938 г. в эмиграции яркий публицист В. Родионова-Квашнина. Она же предостерегала русских патриотов: «Германия…обезвредив, обессилив и даже уничтожив Англию и Францию, – подойдя к русскому вопросу, разрешит его иначе, чем это думают многие Русские»! [37]

Принципиальная позиция русских патриотов провела широкую борозду между НТС и фашиствующими «по-немецки» партиями Европы, что обусловило враждебное к ним отношение в Германии. «Русский взгляд» на происходящее, напрочь отвергнутый немцами, чётко, ясно и весьма проницательно выразил загадочный автор «К. X.»: «Между рождающимся в мире новым национальным строем и экспансией надо поставить знак равенства»[38]. Такого рода «национальный строй» и впрямь был характерен для немцев: «Размышления взвинчивают их, вместо того, чтобы успокаивать», – отмечал ещё Анри Стендаль.

Итак, не только партийным политикам, но и всякому мыслящему человеку было ясно: союз Германии и СССР явление недолговечное, как недолговечна дружба, базирующаяся на разных интересах. Совместный делёж Европы был лишь промежуточной стадией выяснения отношений между собой (так, во всяком случае, виделось главам тоталитарных режимов, между тем, участвовавших в большой игре в качестве ведомых исполнителей). И если в Германии русских ставили ни во что в принципе, то в коммунистическом Союзе «принципом» стало превращение русских в интернациональное «ничто». Понимая это, русские националисты были единодушны в главном: «Война может создать благоприятные условия для переворота, может дать толчок освободительной борьбе, но международные события сами по себе освобождения не принесут. Будущее России разрешится только на русской земле и русскими людьми»[39]. Идеолог белого движения Π. Н. Милюков, некогда выдвинувший лозунг: «За единую и неделимую Россию», – 23 июня 1943 г. писал в эмигрантской газете: «Вся белая эмиграция должна встать на защиту Советского Союза. И если мы этого не сделаем, мы предадим идеалы, за которые боролись в гражданскую войну».