Цепи свободы. Опыт философского осмысления истории

Истинно национальное движение отличает от спорадических претензий (граничащих с беззаконием и переходящих в преступность) духовная зрелость и культурная самостоятельность народа, распознаваемая осознанностью действий, наличием исторически реальной цели и чёткой программы её достижения. Обусловленная многовековым развитием региона и государства, природа настоящей (или предстоящей) самостоятельности выявляет формы национальных, патриотических и смежных им движений. Народность их определяет не столько «количество участников» (СМИ могут «завести» миллионные толпы), сколько объединяющая всех ясность цели, духовная готовность, политическая зрелость и очевидная для всех конкурентоспособность. Именно это оправдывает желание народа влиться в мировую культуру своим ярким, а потому важным для человечества своеобразием. Лишь видение себя в историческом бытии, подкреплённое нравами, идеями и суммой государствообразующих свойств, оправдывая битву народа за национальное бытие, предрешает его победу. И вовсе не случайно кипение национальных страстей, отлившись в монолит осознанной борьбы, сосредоточилось в Европе. Именно там волею судьбы последние столетия находился «центр мира». Примечательно, что даже в люто-демократических США, не устоявших перед настроениями Европы, в пределах организации «Лига свободы» в 1930 гг. были организованы «группы поддержки» намечаемой диктатуры фашистского толка (мы знаем об этом). В этих целях под ружьём предполагаемого диктатора, бывшего командующего корпусом морской пехоты, генерала Смедли Д. Батлера находилось 500 тыс. «штыков» [43].

Небезынтересно знать, что с установлением в Италии, а затем в Германии фашистских режимов, президент Франклин Рузвельт внедрил в США свой знаменитый «Курс», до обидного напоминающий фашизм. И в самом деле – вмешательство государства в экономику, создание трудовых армий из безработных, выполнение грандиозного строительства автобанов (не говоря уже о проводившейся по примеру нацистской Германии стерилизации психбольных), мало чем отличалось от методов, проклятых в германской упаковке, но превозносимых в американской. Бывший до Рузвельта президентом США Герберт Гувер, ознакомившись с пакетом «Нового курса», впоследствии вспоминал: «Я пытался объяснить им, что это простая переделка «корпоративного государства» Муссолини»[44]. Но, что уж теперь… К слову, если Гувер лишь ненавязчиво сетовал на «неразборчивость» Рузвельта, то губернатор Джорджии Толмедж, «газетный король» мультимиллионер Уильям Рэндольф Хёрст (на 1935 г. его состояние оценивалось в 200 млн. долларов) и ряд менее именитых предпринимателей открыто декларировали себя сторонниками Гитлера.