Цепная лисица

— Ну, что мы всё о делах, а? — ухмыльнулся я. — Лучше расскажи, мамочка, неужели совсем по мне не скучала? А я вот, не поверишь, часто о тебе думал, всё ждал, когда ты про меня вспомнишь? — Мой голос звенел от обиды. Мне хотелось, чтобы женщине передо мной стало также плохо, как и мне. Я наклонился к ней, заглядывая в глубину безразличных глаз. Носа коснулся пряный запах духов, наверняка, дорогих, а ещё — спрятанный, скрытый за мраморной маской кисло-солёный душок животного страха: — На самом деле, мамуля, я пришёл сюда, потому что страшно хотел узнать, как поживает та, из чьего живота я вылез в этот прекрасный долбаный мир! О тебе, кстати, многие в деревне спрашивали. Так может поведаешь, куда запропастилась, а?

Она не смогла удержать лицо. Не без удовольствия я заметил мелькнувший в глазах матери испуг.

— Ты теперь совсем как отец. Говоришь как он…

— Неужели? — осклабился я, чувствуя ярость поднимающуюся по пищеводу. Внутри точно тикала бомба, и сейчас она едва не бахнула, в последний момент я успел ярость перехватить, проводки отогнуть. — Ты разве не этого добивалась, когда меня с ним оставляла? — с издёвкой спросил я, а потом силы черпнул и гаркнул: — Ну-ка, ответь, мама, почему ты меня бросила?

От яда у меня внутри всё вспухло. Я задыхался от желчи. Мама поморщилась, головой дернула, прошептала, зажмурившись:

— Перестань… и так тебе всё расскажу. Прекрати давить… Вот уж не думала, что ты такой сильный станешь.

— Так ты знаешь про мой секрет… Может и у тебя есть такой же? Если так, то почему же не думала, что я унаследую эту силу? Чему удивляешься?

— Потому что отец твой пустышка…

— Так значит и я должен был таким же стать? Ты для этого от меня избавилась?

Она покачала головой:

— Нет… Я проверяла тебя в детстве. Ты был слаб.

— А если бы знала, что вырасту таким? Что во мне будет эта сила? Не бросила бы?

Она вдруг усмехнулась, как в зеркале отражая мою ухмылку:

— Это ничего бы не изменило. Разве что я переехала бы подальше. Чтобы ты никогда не пришёл к моему порогу, точно беспризорная псина.

Внезапно она коснулась моей руки своими прохладными мраморными пальцами. Я хотел отдёрнуться, ответить ей, но у меня вдруг дыхание перехватило. Я не мог даже моргнуть, не мог руками двинуть, словно меня сковала невидимая паутина, только и сумел, что прохрипеть на остатках воздуха:

— Ну ты и тварь…

От площадки, точно издеваясь, донёсся детский смех. Не отрывая пальцев, мама пожала острыми плечами, отстранённо посмотрела вдаль: