Цепная лисица

Я успела выскользнуть из ловушки за долю секунды до того, как она захлопнулась, преувеличенно бодро зашагала по оживлённой улочке в сторону вольеров, сердито выкрикнула, делая вид, что страшно тороплюсь расправиться с делами:

— Пошли! Нечего время терять!

— Эй, лисичка, не туда! — насмешливо прилетело мне в спину. — Двигай за мной! И не потеряйся!

Несмотря на будний день, народу в зоопарке было довольно много. Дошколята — счастливые, краснощёкие — носились взад-вперёд так резво, что только пятки сверкали. То и дело до ушей доносились восторженный смех, щелчки фотокамер и иностранная речь. Несколько мамаш толкали коляски вдоль вольеров с бесхвостыми обезьянами. Те энергично прыгали из угла в угол, цепляясь длинными лапами за верёвки, не обращая внимания на детей, тычущих пальцами в стёкла.

Я невольно заметила, что по какой-то причине Эмонами тех, кто дольше прочих не мог оторвать взгляда от обезьян, сплошь были крокодилы, да пятнистые леопарды, и поделилась своим наблюдением с Павлом.

— Всё логично, — ответил он. — В природе обезьяны — любимая закуска этих хищников. Вряд ли теперь, став людьми, они мечтают о жарком из макаки, но инстинкт предков так запросто в унитаз не смоешь. Рудимент в чистом виде. Навроде аппендикса.

Говоря это, Павел смирно шагал по дороге, не делая попыток приблизиться или, чего доброго, прикоснуться. Я даже стала надеяться, что у стенда мне только померещилось, и кроме человеческой заботы ничего иного в действиях Павла не было. Верилось с трудом, конечно. После вчерашнего поцелуя староста стал вести себя иначе. Мягче, что ли. Словно сдался своим порывам в плен, и, наверное, теперь думал, что я тоже сдалась. Это было недалеко от истины. Кто знал насколько хватит моей обороны…

“Отношения с Павлом — это совсем не то, что в данную минуту должно меня волновать!” — в который раз за утро убеждала я себя. — “Нужно сосредоточиться на Узах! На поиске лисёнка! Ещё этот Барон со своей истинной любовью… чтоб его. Зачем он вообще об этом рассказал? Может, как раз для того, чтобы я не наделала глупостей? В любом случае, больше рисковать нельзя. Испорчу отношения с Алеком, и как потом быть? Хватит! И так наломала дров. Да и решиться всё должно совсем скоро. Разорвём Узы, а там уж трава не расти. Мы с Павлом — друзья по несчастью и никто больше. Деловые отношения и точка!” — так я себя убеждала, но вся эта гора доводов рядом с Койотом теряла в весе и подозрительно кренилась, а пульс подскакивал так резво, что в пору было звонить в скорую с криками “Умираю!”

Вся эта внутренняя борьба чем-то напоминала сражение с противотоком, которое практиковалось в нашем Университетском бассейне. Этакое упражнение на выносливость. Пловец плыл навстречу бьющему из стены потоку воды, равномерно загребая руками, работая ногами, чтобы сохранить равновесие, не потерять позицию, но стоило ему сбавить темп, зазеваться, поддаться усталости и его кувырком выкидывало на середину бассейна. Прямиком в лапы поражению.

Отягощённая мыслями, я плелась за старостой, рассматривая его со спины, мазохистки обличая сменяющие друг друга желания: Запустить пальцы в всклокоченные волосы, взять за руку, закрыть глаза ладонями, быть рядом, ближе … “Дура-дура-дура!” — со злым ликованием кричало в голове моё второе я.

Мы уже прошли обезьян и теперь сбавили шаг. Вцепившись в железный забор, у вольера со львом стояла маленькая девочка-львица в пузатом пуховике и пыталась громкими: “Симба! Симба!” разбудить царя зверей.

“Дашенька, лёва спит, пойдём! Разве не хочешь увидеть медведя! Он тебя ждать не будет!” — безрезультатно увещевала дочку мама, утягивая ребёнка в сторону.

Стоило нам подойти ещё поближе, как дёрнув носом и тряхнув круглыми ушами, царь зверей поднял косматую голову с лап и уставился на Койота немигающим взглядом. А потом, обнажив жёлтые клыки, утробно, по королевски звучно зарычал на радость маленькой девочке.

— О! Чего это он рычит на тебя? — удивилась я.

— Признаёт, лохматый, — ухмыльнулся Павел.

— А помоему ты ему просто не нравишься.

— Главное, чтобы нравился тебе, — хмыкнул он, совсем не обращая внимания на мою растерянность. Эмон старосты тем временем, вздыбив серую шерсть, задиристо скалился, всячески демонстрируя недовольному льву готовность надавать тому по гриве, если придётся. — Ну! Кто там следующий? — азартно спросил Павел, оборачиваясь. — Раз уж добрались до зоопарка, то можно и погулять, как думаешь? Тем более я тут от кого-то услышал, что лисята сейчас на осмотре у ветеринара, и их вернут в вольер чуть позже.

“Потому что другого шанса может не быть”, — прочитала я в его глазах. Или мне только показалось.

К следующему вольеру я буквально прибежала, и тут же прилипла носом к стеклу, наблюдая за метаниями здешнего узника. Из стороны в сторону, качая головой, по насыпи бродил белый медведь. Мне казалось, я знаю повадки этого зверя лучше собственных. Взрывной, упёртый, надменный. Хотя, может это касалось только моей матери, Эмоном которой была белая медведица…