Церемония (ЛП)

Ей показалось, что сама сущность этого мужчины, все, что составляло его личность, его ум, его неординарность – все то, что делало Малдера Малдером, сейчас сосредоточено здесь, вдоль линии синапсов в его позвоночнике. Что она слышит, как импульсы пробегают по нервным волокнам, тихо вибрирующим, словно электрический провод под напряжением. Скалли разом вспомнила, сколько раз чуть было не потеряла его в прошлом, и подумала о том, какое же это чудо – что он по-прежнему здесь и что благодаря всем этим счастливым случайностям они стоят вдвоем в этой гостиной, живые, в здравом уме и трезвой памяти. Она прижалась к нему крепче и полной грудью вдохнула запах его кожи – такой беспримесно чистый и в то же время сложный и загадочный. Не тратя времени на то, чтобы подумать и взвесить все «за» и «против», она просунула руку Малдеру под футболку и медленно провела ладонью по его бокам. Он не остановил ее и даже не обернулся, и она позволила себе повторить это действие еще раз. И еще.

Одна ее рука застыла на его груди, но другая плавно опускалась все ниже, пока не достигла покрытого грубоватыми волосками участка прямо над резинкой штанов. Закрыв глаза, она продолжила ласкать его гладкую кожу, скользя одной ладонью по животу, а другой прослеживая контуры мышц на груди, про себя изумляясь тому, как его тело могло быть одновременно таким мягким и таким твердым. И лишь после этого заметила, что он, кажется, задержал дыхание. Скалли легонько подразнила пальцами сосок – мягкий и в то же время (эту странность она осознала чуть позже) холодный и ощутила, как его грудь резко приподнялась от ее ленивых, медленных ласк. Он замер, а затем начал дышать часто и неглубоко, словно из последних сил пытаясь справиться с собой. За все те годы, что они знали друг друга, ей не раз доводилось видеть его без некоторых предметов одежды (а то и вовсе без оной), но едва ли она когда-либо прикасалась к нему в этом месте. Во всяком случае, намеренно. Но в чем на сей раз заключалось ее намерение? Она и сама не знала ответа на свой вопрос. Скалли слегка потерлась подбородком о спину Малдера, ощущая приятную легкость во всем теле от предвкушения чего-то недозволенного и опасного, словно мучительно пыталась нащупать ногой педаль тормоза, но никак не могла ее найти.

«Скалли», - сказал Малдер странным, как будто умоляющим голосом и, обернувшись, обнял ее так нежно, что она поняла: он неверно истолковал ее действия, списав ее поведение на шок и отчаянную потребность в физическом контакте. Но ей не нужны были дружеские объятия, призванные утешить и исцелить, и не требовался лишь грубый секс только ради того, чтобы забыться. Лишь сейчас, пребывая во власти новых, пьянящих ощущений, когда она чувствовала, как мышцы Малдера слегка вздрагивают под ее ладонями, а его стремительно твердеющий член упирается ей в живот, Скалли, тем не менее, начинает понимать истинную природу своих действий. Это странное, неожиданное соблазнение, которое она, кажется, твердо намеревалась довести до конца, стало ни чем иным, как логическим следствием вчерашнего дня и событий с Фастером. Любое нормальное живое существо, чей дом разрушен до основания, будет изо всех сил стремиться обрести новый, если хочет выжить. Это воистину катастрофический процесс – не только уничтожение, но и восстановление, но последнее требует решительных мер, серьезных перемен, отчаянной смелости. И поэтому сейчас ей как никогда необходима была помощь Малдера.

Дело не только в Фастере: он стал лишь предвестником грядущих перемен, катализатором той перенастройки, в которой, безусловно, нуждались их с Малдером отношения и которой суждено произойти так или иначе. Им обоим требовался новый дом, новый оплот в их борьбе. Дом, который они, соединившись и душой, и телом, смогут создать вместе. Метафорическое, но в то же время вполне реальное пространство, где можно восстановить силы и обрести покой. И само это место уже существовало, но лишь новая перемена в их отношениях освятит его, сделает связь между ними нерушимой, сделает их сильнее, а не слабее, как они опасались раньше. Может, на самом деле эти мысли внушал ей тот чип в шее, или татуировка, или какая-то глубоко запрятанная, доселе не проявлявшая себя интуиция. Скалли не знала, что именно руководит ею, но твердо знала, что права. И если на сей раз Малдер настроен столь скептично, переубедить его станет самой приятной задачей в ее жизни.

Они едут и едут, пока небо не темнеет окончательно – лишь на западе у самого горизонта алеет зарево заката. В окнах домов загораются огни, и она представляет в одном из них себя и Малдера: они готовят ужин, смотрят телевизор, спорят, чья сейчас очередь оплачивать счета. Да, это нормальная жизнь и по-своему привлекательная. Но теперь она знает, что будь они на месте этих людей, то перестали бы быть собой. Если когда-то Скалли и вправду думала, что ей суждено стать таким человеком, то к настоящему моменту в любом случае уже отказалась от такого представления и о себе, и о Малдере.