Церковная история

Неправедно собранные деньги употребив на нужды (государства), Тиверий приготовил все потребное для войны и, сделав правильно набор с народов, живущих как по ту сторону Альпов, около Рейна, так и по сю сторону, именно с Массагетов и других скифских племен, с Паннонцев и Мизийцев, с Иллирийцев и Исавриян, он собрал такое войско из этих храбрых людей, что образовал ополчение почти во 150 тысяч отличных всадников, и прогнал Хозроя, который, тотчас после взятия Дара, следующим летом устремился в Армению и оттуда имел покушение на главный город Каппадокийцев, и первенствующий между тамошними городами — Кесарию. Хозрой до того презирал римскую империю, что, когда кесарем отправлены были к нему послы, не удостоил даже допустить их к себе, а приказал им следовать за собою до Кесарии; — там, говорил, подумаю я об их посольстве[603]. Но, увидев против себя римское войско под начальством Юстиниана, брата того Юстина, который бесчеловечно убит был (царем) Юстином, — увидев, что это войско тщательно вооружено, что трубы издают грозные звуки, что знамена подняты для битвы, что каждый воин жаждет сражения и в отличном своем убранстве дышит рвением, что конница — такая и столь многочисленная, о какой ни один царь никогда и не думал, он при этой неожиданности и нечаянности, долго изумлялся, глубоко вздыхал и уже не хотел начинать войны. Но между тем, как Хозрой откладывал, медлил и тратил время, притворяясь, будто желает сражения, на него напал предводительствовавший правым крылом Скиф Курс, и так как противопоставленные ему Персы не могли выдержать его нападения, но открыто оставляли строй, сильно поразил их. Потом устремился он на сторожевой отряд, где Хозрой и целое войско имели свой припасы, и овладел всеми царскими сокровищами и всем обозом, в глазах самого Хозроя, который все еще продолжал терпеть, думая, что для него невыносимее собственное отступление, чем нападение Курса. Овладевши таким образом великим богатством и добычею и ведя с собою вьючных животных с теми самыми грузами, которые на них были, и в том числе с священным огнем — Хозроевым Богом, Курс и его воины обскакали персидское войско с веселыми песнями и прибыли к своим около того времени, когда зажигают свечи и когда соратники их оставили уже свои ряды, потому что ни Хозрой, ни сами они не начинали сражение, а только происходили легкие перестрелки, или, как обыкновенно бывает, два войска мерялись битвами воинов один на один. Между тем Хозрой, зажегши ночью множество огней, приготовился к ночной битве, — и так как римское войско стояло двумя лагерями, то он в глухое время ночи напал на ту часть его, которая расположена была севернее, а как это войско от внезапности и нечаянности нападение отступило, обратился на близлежащий город Мелитин, который оставался без стражи и без граждан, и опустошив его огнем, приготовился к переправе чрез Евфрат. Но римские войска соединились и погнались за ним. В таких обстоятельствах, опасаясь за личное свое спасение, сам он сел на слона и переправился чрез реку, а находившиеся с ним воины в большом количестве были поглощены рекою. Захватив трупы их, он поспешно удалился. Потерпев это крайнее наказание за дерзость свою в отношении к Римлянам, Хозрой с остатками своего войска прибыл в восточные области и стал просить перемирия, чтобы никто не нападал на него. Но Юстиниан, со всем своим войском вступив в пределы персидского царства, провел там все зимнее время, и никто не беспокоил его; а при наступлении лета, без всякой потери своих воинов, возвратился домой и благополучно, с великою славою, провел лето на границе (той и другой империи).

ГЛАВА 15. О том, что Хозрой, огорченный претерпеваемым поражением, умер, и что власть над Персами после него принял сын его Ормизда.

Между тем овладевшее Хозроем крайнее уныние расстроило его тело и душу; так что, задушаемый приливом скорби, он наконец бедственно расстался с жизнью и оставил бессмертный памятник своего бегства — закон о том, чтобы персидский царь никогда не воевал против Римлян. После него царствует сын его Ормизда[604], но теперь я не буду говорить о нем, потому что меня призывают и ожидают моего слова дальнейшие события.

ГЛАВА 16. Кто были тогда епископами великих епархий.

Когда Иоанн, иначе называемый Катилиною, преставился из здешней жизни, — кормило римской епископии принял. Боноз[605], а после него другой Иоанн, потом Пелагий[606]. В царствующем граде, после Иоанна, (управлял епископией), бывший еще прежде него, Евтихий[607]. Престол в Александрии, после Аполлинария, получил Иоанн[608], а потом — Евлогий[609]. На епископию иерусалимскую, после Макария, возшел Иоанн[610], подвизавшийся аскетическою жизнью в так называемом монастыре Неусыпающих. Новых же постановлений в порядке церковных дел не было никаких.