Церковная история

Юстин (против Персов) посылает полководца восточных войск Маркиана, своего родственника, но не дает ему ни достаточного войска, ни других нужных для войны припасов. Маркиан, к явной опасности и на беду всему, прибыл в Месопотамию весьма с немногими, и притом безоружными воинами, ведя с собою также каких-то земляников и погонщиков, которые набраны были в соседних странах. Не смотря на то, он, подошедши к Низибе, вступил в небольшой бой с Персами, когда они еще не были готовы (к сражению), и, одержав верх, осадил город[586]. Между тем Персы не удостоили даже затворить ворот и жестоко смеялись над римским войском. Тогда открывалось много чудесных явлений, предвещавших будущие бедствия: так, при начале войны, мы видели недавно родившегося теленка, у которого из шеи выходили две головы.

ГЛАВА 9. О том, что Хозрой выслал против Римлян полководца Адаармана, который причинил им много зла, а сам пошел к Низибе.

Между тем Хозрой, когда всего достаточно было приготовлено у него для войны, проводил до некоторого места (своего военачальника) Адаармана[587] и, переправив его чрез Евфрат в своей земле, отпустил во владения римские чрез так называемый Киркезий. А Киркезий есть очень удобное для Римлян местечко, лежащее на границах их государства. Его делают крепким не только стены, возвышающиеся до беспредельной высоты, но и реки Евфрат и Азора, потому что они окружают его и делают как бы островом[588]. Сам же (Хозрой) с своими (войсками), перешедши реку Тигр, направился к Низибе[589]. Все это долго было неизвестно Римлянам, так что Юстин, доверяя молве, которая говорила, будто Хозрой или умер, или находится при последнем издыхании, был недоволен медленностью войска, осаждавшего Низибу, и послав побудить Маркиана, приказал как можно скорее принести себе ключи от (городских) ворот. Однакож от этого дело нисколько не подвигалось; напротив сам Юстин чрез это подвергался великому стыду, потому что объявлял бессмысленное требование такому изнуренному войску и по отношению к такому сильному и многолюдному городу. (В этих обстоятельствах) он прежде всего сносится с епископом Феополиса Григорием; ибо епископ Низибы, будучи отличным другом Григория, от которого он получил много подарков, а с другой стороны, досадуя на оскорбления, которые Персы причиняли Христианам и которым последние постоянно были подвержены, и желая, чтобы его город находился во владении Римлян, доставлял Григорию сведения обо всем, что происходило в земле неприятельской, и обо всем доносил ему в свое время. Эти сведения Григорий тотчас сообщил Юстину, извещая его о весьма быстром походе Хозроя. Но Юстин, предаваясь обычным своим удовольствиям, не обратил никакого внимания на то, что было ему писано, и даже не хотел верить сказаниям, но был убежден в том, чего сам желал. Так обыкновенно бывает с людьми беспечными, что до исхода дела они своенравны и дерзки, а когда случится что-нибудь слышать противное своим желаниям, оказываются недоверчивыми. В самом деле, отвечая Григорию, он вполне отверг сообщенное им известие, как совершенно ложное, если же (говорил) оно и справедливо, то Персы не предварят взятия города; а когда бы и предварили, то с бесчестием отступят. Потом он послал к Маркиану Акакия, человека бесстыдного и дерзкого, и приказал ему лишить Маркиана власти, хотя бы этот стоял уже одною ногою в городе. Акакий, хотя вовсе не к пользе, послушался царского повеления и исполнил его в точности. Прибыв в лагерь и ничего не сказав войску, он в неприятельской области лишил Маркиана начальствования[590]. Но центурионы и таксиархи, через ночь узнав, что военачальник их отставлен, больше уже не являлись к войску, но удалились и, разбежавшись в разные стороны, оставили эту смешную осаду. Между тем Адаарман, с многочисленным войском из Персов и кочующих Варваров, миновав Киркезий, всячески истреблял владения Римлян, — жег, умерщвлял и ни в намерениях, ни в делах не соблюдал никакой умеренности, — брал крепости и селения в большом числе и нигде не встречал сопротивления, во-первых потому, что в них не было начальников, а во-вторых и потому, что римские войска были заперты Хозроем в Даре, следовательно фуражировка и нападения Персов могли производиться без всякой опасности. Адаарман подступил даже к Феополису и для этого употребил часть своего войска, а сам не пошел. Но здесь войско его, сверх всякого чаяния, было отражено, хотя в городе тогда никого не оставалось, кроме весьма немногих; так что и епископ, взяв с собой священные сокровища, выехал из него — особенно потому, что большая часть стены была уже разрушена и народ, подняв мятеж, требовал нового порядка дел, как это обыкновенно бывает, и преимущественно в таких обстоятельствах. Потом и эти (крамольники) разбежались и оставили город пустым, вовсе ничего не придумав ни к отражению, ни к поражению неприятеля.

ГЛАВА 10. О взятии Апамеи и Дара.