Цезарь, или По воле судьбы

В этот момент в атрий вошли Катон и Лентул Крус, младший консул. О Цицерон, зачем ты поторопился? Зачем не прошел за Помпеем в его кабинет, а стал излагать свои доводы сразу? Какая трагическая ошибка! Там, в кабинете, о посетителях бы доложили, и ты убедил бы Помпея не принимать их. А теперь ничего поделать нельзя.

– Присоединяйтесь! – весело крикнул Помпей. – Мы как раз хотели выпить за мирное разрешение спора с Цезарем!

– Что-что? – спросил Катон и весь напрягся.

– Цезарь согласен сдать все, кроме Иллирии и одного легиона, и не требует ничего подобного от меня, кроме согласия на такой выход из положения. И я, подумав, решил сказать «да»! Угроза гражданской войны миновала. Цезарь теперь бессилен, – с огромным удовлетворением произнес Помпей. – И когда придет время, не допустить его до участия в выборах будет легко. Но гражданская война уже не разразится! И предотвратил ее я! Я один!

Катон то ли взвыл, то ли всхрапнул, схватился за голову и вырвал два клока волос.

– Кретин! – взвизгнул он. – Жирный, самодовольный, перехваленный чудо-мальчик! Что ты предотвратил, идиот? Ты сдал Республику самому лютому ее ненавистнику!

Он скрипел зубами, царапал щеки, он потрясал клоками волос. Помпей отшатнулся, ничего не понимая.

– Ты взял на себя смелость решить спор с Цезарем? А есть ли у тебя право на это? Ты – слуга сената, Помпей, и Риму ты не хозяин! От тебя ждут, что ты дашь Цезарю встрепку, а ты вместо этого хочешь сотрудничать с ним!

В гневе Помпей был ужасен. Но у него была фатальная слабость: стоило кому-нибудь резко смешать его карты (как это сделал Серторий в Испании), и он совершенно терялся, не зная, как быть. Катон вышиб из него наступательный дух, и он смутился, что не позволило ему тоже взвиться. В голове все путалось, ноги сделались ватными, Помпей попросту струсил. Неприкрытая ярость соратника ошеломила его.

Цицерон попытался переломить ситуацию.

– Катон, Катон, перестань! – крикнул он. – Действуй законно, приволоки Цезаря в суд! Гражданская война никому не нужна! Возьми себя в руки!

Крупный и вспыльчивый Лентул Крус ухватил его за плечо, повернул и погнал в дальний угол.

– Заткнись! Не суйся! Заткнись! Не суйся! – лаял он и с каждым словом тыкал Цицерона в грудь, так что тот едва удерживался на ногах.

– Ты не диктатор! – кричал Катон. – Ты не правишь Римом! У тебя нет полномочий заключать сделки с предателем! Да еще за нашими спинами! Иллирия и один легион, да? И ты думаешь, это пустяк? Нет, глупец, нет! Это огромнейшая уступка! Роковая уступка! А Цезарю делать уступок нельзя! Нельзя давать ему даже кончика пальца! И если ты, Помпей, нуждаешься в очередном и хорошем уроке, я, так и быть, тебе его преподам! Я вколочу в твою пустую башку, что ты ничто без нашей поддержки. Ты хочешь заключить союз с Цезарем? Прекрасно! А Цезарь – предатель! И ты тоже станешь предателем! И разделишь его участь! Ибо клянусь всеми богами, что я опущу тебя ниже, чем Цезаря! Я лишу тебя империя, провинций и армии одним махом вместе с Цезарем! Мне достаточно сказать только слово! И сенат одобрит мое предложение. И вето никто не наложит. Кассий с Антонием будут рады тебе навредить! Единственные два легиона, находящиеся поблизости, преданы Цезарю! А твои легионы – в Испаниях, за тысячу миль! Так что попробуй, останови меня, если сможешь? Но ты не сможешь! А я уничтожу тебя! И прославлюсь, уничтожив предателя! Это не мужской клуб, к которому ты решил присоединиться! Boni намерены свалить Цезаря. И с удовольствием свалят любого, кто осмелится присоединиться к нему! Даже тебя! Ну-ка, задумайся, кто тогда полетит с Тарпейской скалы? Ты, ибо boni угроз не прощают! Нет, не прощают! Мы урезоним любого, кто возымеет наглость шантажировать римский сенат!

– Стоп! Стоп! – тяжело дыша, проговорил Помпей, протягивая обе руки к своему оппоненту. – Остановись, Катон, прошу тебя! Ты прав! Ты прав! Признаю, я сплоховал! Это все Цицерон! Это он меня заморочил. Я поддался ему, я не знал, как мне быть! Три дня никто ко мне ни ногой! Что я должен был думать?

Но гнев Катона не остывал так легко, как хотелось бы Помпею. Он все продолжал что-то бормотать, потом закрыл рот и встал, весь дрожа.

– Сядь, Катон, – взмолился Помпей, суетясь вокруг него, как старушонка вокруг истеричной рассерженной собачонки. – Вот сюда! Сядь, пожалуйста!

Он осторожно вытащил пряди волос из трепещущих пальцев. Затем метнулся к столику, налил в чашу вина и бегом вернулся обратно.

– Успокойся, выпей, пожалуйста! Ты прав, а я нет. Признаю! Это происки Цицерона. Это он подловил меня в минуту слабости. – Помпей умоляюще посмотрел на Лентула Круса. – Выпей вина, Лентул, выпей и ты! Давайте-ка сядем и спокойно во всем разберемся. Ведь нет ничего, в чем не разобрались бы друзья! Пожалуйста, Лентул, выпей!

– О-о-о! – простонал издали Цицерон, но никто его не услышал.

Тогда Цицерон повернулся и побрел восвояси. Его тоже трясло, как Катона.

Это конец. Водораздел. Возврата теперь быть не может. А победа была так близка! Так близка! О, почему эта безумная парочка не появилась днем позже?