Цезарь, или По воле судьбы

Это предложение вызвало у некоторых усмешку. Брак старшего сына Помпея, Гнея, и дочери цензора Аппия Клавдия был неудачным и длился недолго. После развода молодой Гней Помпей женился на дочери Скрибония Либона. Отцу это пришлось не по вкусу, но сын настоял на своем. И Помпей просто подкидывал непыльную работенку весьма заурядному человеку. Кому интересна Этрурия? Уж только не Цезарю, да.

Квинту Минуцию Терму поручили Фламиниеву дорогу с наказом осесть в Игувии.

Семейственность проявилась еще раз, когда Помпей предложил послать своего двоюродного брата Гая Луцилия Гирра в Пицен, точнее, в городок Камерин. Конечно, Пицен был вотчиной Магна, но Равенна очень недалеко от него отстояла, поэтому туда же послали консуляра Лентула Спинтера и экс-претора Публия Аттия Вара: первого – в Анкону, второго – в родной город Помпея Авксим.

А бедному обескураженному Цицерону, прилежно присутствовавшему на всех собраниях, проходивших вне померия, велели ехать в Кампанию и набирать там войска.

– Ну вот! – радостно воскликнул Лентул Крус, когда со всем было покончено. – Как только Цезарь поймет, что нами проделано, он дважды подумает, идти ли ему на Рим! Он не посмеет!

Равенна – Анкона

Посыльный, которого Антоний и Курион отправили в Равенну раньше, чем выехали туда сами, прибыл на виллу Цезаря девятого января, через день после драки в сенате. Хотя он добрался до места в сонную предрассветную пору, Цезарь сразу принял его, поблагодарил, приказал накормить и проводить в одну из спален. Двести миль меньше чем за два дня – это чего-нибудь да стоит.

Письмо Антония было коротким.

Цезарь, Квинта Кассия и меня выгнали с заседания, когда мы пытались наложить вето на senatus consultum ultimum. Это странный декрет. Он не объявляет тебя врагом народа, никак не затрагивает Помпея, но он дает право магистратам, консулярам и всем прочим отвергать вето трибунов. Как тебе это нравится, а? Единственная ссылка на Помпея – упоминание, что защищать Римское государство от всяческих происков не возбраняется и промагистратам, пребывающим в окрестностях Рима. А это как раз Помпей да еще Цицерон. Но Цицерон ожидает триумфа, а Помпей теперь ждет неизвестно чего. Воображаю, как он разочарован. Есть у boni одно хорошее качество: они очень не любят специальные назначения.

Мы поспешаем к тебе вчетвером. Курион с Целием тоже покинули Рим. Мы поедем по Фламиниевой дороге.

Не знаю, важно ли это для тебя, но я постарался, чтобы мы прибыли в таком же состоянии, в каком были, когда ликторы силой выгнали нас. А это значит, что по приезде от нас будет попахивать, так что пусть приготовят горячую ванну.

Самым доверенным человеком при Цезаре был в эти дни Авл Гирций. Когда он вошел в кабинет, Цезарь сидел с письмом в руке, глядя на мозаичное панно, изображающее бегство царя Энея из горящего Илиона с престарелым отцом на левом плече и Палладием под мышкой.

– Равенна по праву славится мозаикой, – сказал Цезарь, не глядя на Гирция. – Местным искусникам уступают даже сицилийские греки.

Гирций сел так, чтобы видеть лицо Цезаря. Как всегда, спокойное и сосредоточенное.

– Я слышал, прибыл гонец со срочным посланием.

– Да. Сенат издал чрезвычайный декрет.

Гирций со свистом втянул в себя воздух:

– Тебя объявили врагом народа!

– Нет, – спокойно ответил Цезарь. – Самым страшным врагом Рима оказалось право трибунов на вето. Как все-таки boni схожи с Суллой! Вечно ищут врагов в своих рядах. Короче, плебейским трибунам заткнули рты.

– Что ты собираешься делать?

– Идти, – был ответ.

– Идти?

– Да, на юг, в Аримин. Антоний, Квинт Кассий, Курион и Целий сейчас тащатся по Фламиниевой дороге. И доберутся до Аримина, думаю, дня через два.

– Цезарь, пока что ты обладаешь империем. Но если ты пойдешь в Аримин, тебе придется пересечь Рубикон.

– К тому времени, как это произойдет, Гирций, я, видимо, уже стану частным лицом и буду иметь право идти куда захочу. Под прикрытием своего чрезвычайного декрета сенат в одно мгновение лишит меня всего.

– Значит, ты не возьмешь с собой тринадцатый легион? – спросил с легкой тревогой Гирций.