Цезарь, или По воле судьбы

Эти взоры, полные боли, изумления, страха, подействовали на Помпея сильнее, чем подействовало бы вино. Он положил руки на стол, прочистил горло и строго произнес:

– Проблема не в том, безумен ли Цезарь. Проблема в том, что он бросил нам вызов. Он бросил вызов сенату и народу Рима. С одним легионом он перешел Рубикон, с одним легионом идет на Аримин, с одним легионом намеревается покорить всю Италию. – Помпей пожал плечами. – Ему это не удастся. Сам Марс не сумел бы.

– Из всего, что мне известно о Марсе, я могу сделать вывод, что Цезарь превосходит его в военном искусстве, – сухо сказал Гай Марцелл-старший.

Не обратив внимания на эти слова, Помпей посмотрел на Катона, который помалкивал с тех самых пор, как Ноний ворвался в курию, хотя к чаше прикладывался исправно.

– Марк Катон, – обратился к нему Гней Помпей, – что ты нам скажешь?

– Я считаю, – проскрежетал в ответ Катон, – что тот, кто заварил кашу, должен ее и расхлебывать.

– Иными словами, ты тут ни при чем, а я должен отдуваться?

– Я политик, а не воин.

Помпей глубоко вздохнул.

– Значит ли это, что я могу действовать? – спросил он у старшего консула. – Могу или нет?

– Да, конечно, – ответил за Гая Марцелла-младшего Лентул Крус, поскольку молчание затянулось.

– Тогда, – сказал Помпей, – первое, что мы должны сделать, – это послать к Цезарю двух человек, сразу и галопом.

– Зачем? – поинтересовался Катон.

– Чтобы узнать, на каких условиях он вернется в Италийскую Галлию.

– Он не вернется.

– Посмотрим. – Помпей обвел взглядом лица и выделил из них два. – Луций Цезарь и Луций Росций, поедете вы. По Фламиниевой дороге, меняя лошадей столь часто, сколь это возможно. Не останавливайтесь даже по малой нужде. Дуйте прямо с седел, но не против ветра. – Он подтянул к себе бумагу, взял в руки перо. – Вы – официальные посланцы сената. Говорите с Цезарем с этих позиций и передайте письмо. – Он вымученно улыбнулся. – Я попытаюсь убедить его, что забота о благе Республики выше личных амбиций.

– Цезарь хочет быть царем, – сказал Катон.

Помпей не отвечал, пока не написал письма и не посыпал его песком. Затем он свернул его свитком и запечатал воском.

– Мы не узнаем, чего хочет Цезарь, пока он не скажет нам. – Он прижал кольцо к воску, передал письмо Росцию. – Держи ты, Росций, как мой посланец. Луций Цезарь будет говорить от имени сената. А теперь идите. Попросите у управляющего лошадей – они лучше, чем те, которых вы найдете в другом месте. Мы находимся в северной части города, так что, отправившись отсюда, вы сэкономите время.

– Но мы не можем скакать верхом в тогах! – возразил Луций Цезарь.

– Управляющий подыщет вам надлежащее одеяние. Ничего страшного, если оно будет чуточку велико. Ну же, ступайте!

Посланцы ушли.

– Спинтер в Анконе, и у него столько же людей, сколько у Цезаря, – просиял вдруг Метелл Сципион. – Он справится с ним.

– Спинтер, – сказал, ощерясь, Помпей, – все еще думает, посылать ли войска в Египет, хотя Габиний давным-давно восстановил на троне Птолемея Авлета. Думаю, нам нечего ждать от него решительных действий. Я напишу Агенобарбу, чтобы он присоединился к нему. А также Аттию Вару. И будем ждать новостей.

Однако новости были неутешительными. Цезарь занял Аримин, потом Пизавр, потом Фан-Фортуну. Его встречали приветственными криками и цветами. И это очень беспокоило. Никто не думал о населении сельской Италии и малых и больших городов. Особенно в Пицене, владениях Помпея. Узнать сейчас, что Цезарь продвигается без сопротивления – только с двумя когортами! – платя за еду и никого не трогая, было просто убийственно.

В довершение всего вечером в семнадцатый день января пришли две вести. Первая – что Лентул Спинтер и десять когорт новобранцев ушли из Анконы в Аскул Пиценский. Вторая – что Анкона приняла Цезаря с бурным восторгом. Сенат немедленно собрался.

– Невероятно! – кричал обыкновенно невозмутимый Филипп. – С пятью тысячами солдат Спинтер не решился дать отпор тысяче! Что я делаю в Риме? Почему я сейчас не у ног Цезаря? Этот человек всех вас обошел! Правильно он вас называет: кабинетные вояки! И ты, Магн, видимо, точно такой же, как они.

– Я не отвечаю за действия Спинтера! – заорал Помпей. – Не я его назначал! Если ты помнишь, Филипп, это было решение сената! И ты голосовал за него!

– А если бы я проголосовал за то, чтобы Цезаря сделали царем Рима?

– Заткни свою гнусную пасть, провокатор! – взвизгнул Катон.

– А ты, лицемерный мешок с дерьмом, заткни свою! – крикнул в ответ Филипп.

– Тихо! – устало сказал Гай Марцелл-младший.

Это сработало лучше, чем окрик. Филипп и Катон сели, зло косясь друг на друга.

– Мы собрались, чтобы решить, что нам делать, – продолжил Марцелл, – а не для бессмысленной перебранки. Как вы думаете, бранятся ли в штабе Цезаря? Думаю, там это просто недопустимо. Почему же мы, консулы Рима, должны это допускать?

– Потому что консулы Рима – слуги народа, а Цезарь ведет себя как его господин! – резко заявил Катон.