– Я не хочу вспоминать то, о чем лучше не помнить, – сказал он, обращаясь к малочисленной аудитории. – Хочу только обратить ваше внимание на тот факт, что сражение у Коллинских ворот совершенно обессилило Рим, породило в нем хаос. Луция Корнелия Суллу провозгласили диктатором по одной лишь причине: это было единственным шансом для города прийти в себя. Предстояло свершить многое из того, что, несомненно, не удалось бы в атмосфере дебатов, при множестве разных мнений о том, что нужно делать и как. Время от времени в истории Республики возникала необходимость поручить одному человеку заботу о благополучии Рима и его владений. Диктатору. Сильному человеку, неравнодушному к судьбе Рима. Жаль только, что последний наш опыт был печальным. Сулла отказался сложить с себя чрезвычайные полномочия через положенные полгода. Он ни во что не ставил самых достойных и самых влиятельных из сограждан. Многие из них были объявлены преступниками и казнены.
Сенаторы слушали с хмурым видом, удивляясь, как это Лепид мог надеяться ратифицировать свое предложение в трибутных комициях, куда он наверняка собирался его передать. Им-то, как людям Цезаря, некуда было деваться. Но в комициях преобладали всадники – сословие, больше всего пострадавшее от проскрипций Суллы.
– Цезарь не Сулла, – сказал Лепид, стараясь говорить как можно проникновеннее. – Его единственная цель – образовать действенное правительство и ликвидировать ущерб, нанесенный Риму позорным бегством Гнея Помпея и тех сенаторов, что глядят ему в рот. Деловая жизнь глохнет, экономика страны в упадке, страдают и кредиторы и должники. Задумайтесь о жизненном пути Гая Цезаря, и вы поймете, что он вовсе не глупый фанатик и не слепой приверженец вечной войны. Он сделает то, что необходимо. Единственный выход – назначить его диктатором. Есть, конечно, нечто беспрецедентное в том, что я, простой претор, прошу вас принять такой важный декрет. Но нам нужны выборы, нам нужна стабильность, нам нужна сильная рука. Не моя рука, отцы, внесенные в списки! Я не замахиваюсь на такой пост. Гай Юлий Цезарь – вот наша надежда. И он, без сомнения, оправдает ее.
Лепид без труда провел свой декрет и передал его в трибутные комиции, где собрались и патриции, и плебеи. Возможно, ему следовало обратиться в центуриатное собрание, но там преобладали всадники, а они больше всех будут возражать против назначения диктатора.
Время для утверждения чрезвычайного назначения было выбрано точно. Начало сентября, пора игр. Дни, когда Рим наводняли охочие до зрелищ селяне. К сожалению, оба курульных эдила, ответственных за проведение грандиозного представления, убежали к Помпею. Но Лепид, ничуть не смутившись, назначил ответственными за проведение игр двух сенаторов и финансировал их из капиталов патрона. А везде и всюду не уставал повторять, что беглецы пренебрегли своими обязанностями почтить Юпитера Всеблагого Всесильного и что Цезарь принял эти обязанности на себя.
Когда Рим заполнял сельский люд, голоса прочих сословий в трибутных комициях терялись, ибо сельские трибы разрастались неимоверно. А селяне, даже зажиточные, всегда голосовали за тех, кого они знали. Помпея они знали тоже, но он уронил себя в их глазах, когда на всю Италию заявил о возможных проскрипциях. Цезарь же был милосердным и любил соотечественников. Сельским жителям нравился Цезарь. Они верили в Цезаря. И проголосовали за его назначение диктатором Рима.
– Не бойтесь, – успокаивал Аттик своих сотоварищей-плутократов. – Цезарь консерватор, а не радикал. Долги не аннулируют, проскрипций не будет. Подождите, и увидите сами.
В конце октября Цезарь прибыл в Плаценцию, зная, что теперь он – диктатор. Его встретил наместник Италийской Галлии, младший Марк Красс.
– Все хорошо, кроме поражения Гая Антония, – вздохнув, сказал он. – Хотел бы заверить, что это случайное невезение, но не могу. Не знаю, зачем он решил перебраться на остров, ведь местные жители его так поддерживали. Они обожают тебя. Поверишь ли, некоторые из них даже построили плот, чтобы помочь ему отогнать корабли Октавия. У них не было ни пик, ни камней, ни катапульт, ни баллист. Но они держались день. А когда наступила ночь, убили себя.
Цезарь и его легаты слушали. Лица их были мрачны.
– Я хочу, – жестко сказал Цезарь, – ликвидировать непотизм в Риме! Я ведь знал, что Гай Антоний провалит любое дело. Результат был бы тот же, куда бы я его ни послал. Ну ладно, эту утрату я перенесу, но Курион – это трагедия.
– Мы потеряли Африку, – заметил Требоний.
– И как-нибудь без нее обойдемся, пока не разобьем Помпея.
– У него замечательный флот, – задумчиво сказал Фабий.
– Да, – процедил сквозь зубы Цезарь. – Пора бы Риму признать, что лучшие корабли строят не на его верфях, а на Востоке. Мы же все глядим на испанцев. Я взял у Массилии все корабли. Но они не лучше тех, что строят в Нарбоне, Генуе, Пизах. Или в Новом Карфагене.
– Либурны в Иллирии делают добротные небольшие галеры, – сказал Красс. – И очень быстрые.
Александр Сергеевич Королев , Андрей Владимирович Фёдоров , Иван Всеволодович Кошкин , Иван Кошкин , Коллектив авторов , Михаил Ларионович Михайлов
Фантастика / Приключения / Былины, эпопея / Боевики / Детективы / Сказки народов мира / Исторические приключения / Славянское фэнтези / Фэнтези