Цезарь, или По воле судьбы

– Брут, ты лучший! – Уровень вина в чаше Помпея заметно понизился. Магн почмокал губами и удовлетворенно откинулся в кресле. – Кстати, теперь о других, более важных вещах. Ты чуть ли не самый богатый человек в Риме, а у меня недостаточно денег для ведения этой войны. Я продаю мои италийские земли и предприятия, а также имущество. То же самое делают и другие. О, я не жду от тебя, что ты продашь свой дом или все свои загородные поместья. Но мне нужен заем в четыре тысячи талантов. Одержав победу, мы поделим между собой Рим и Италию. Ты ничего не потеряешь.

Глаза, так честно и преданно глядевшие на Помпея, расширились, увлажнились.

– Помпей, я не смею! – ахнул Брут.

– Не смеешь?

– Правда, не смею! Моя мать! Она меня убьет!

Открыв в изумлении рот, Помпей уставился на визитера:

– Брут, тебе уже тридцать четыре! Твое состояние принадлежит не Сервилии, а только тебе!

– Вот сам ей о том и скажи, – ответил Брут, вздрогнув.

– Но… но… Брут, к чему тут что-нибудь говорить? Просто возьми и сделай это!

– Я не могу, Помпей. Она меня убьет.

И переубедить его было невозможно. Он бросился вон из кабинета в слезах, столкнувшись в дверях с Лабиеном.

– Что с ним?

Помпей с трудом перевел дух от изумления:

– Нет, я не верю! Не могу в это поверить! Представь, Лабиен, этот бесхребетный червяк отказался одолжить нам даже сестерций! Он! Богатейший в Италии человек! Но нет, он не смеет открыть свой кошелек, а не то мать убьет его!

Лабиен расхохотался.

– Молодец, Брут! – сказал он, немного успокоившись и вытирая выступившие слезы. – Магн, тебя только что мастерски отшили! Какая идеальная отговорка! Ничто в мире не заставит Брута расстаться со своими деньгами!

К началу июня Помпей велел своей армии встать лагерем близ города Бероя, а сам, проехав еще сорок миль до столицы Македонии Фессалоники, вместе со своими консулярами и сенаторами поселился у наместника в большом и роскошном дворце.

Дела шли все лучше. К пяти легионам, прибывшим из Брундизия, прибавился легион живущих на Крите и в Македонии ветеранов, а также киликийский (не полностью укомплектованный) легион и два легиона, которые Лентулу Крусу удалось набрать в провинции Азия. Галатийский царь Дейотар прислал несколько тысяч кавалеристов и немного пехоты. А каппадокийский царь Ариобарзан, задолжавший Помпею даже больше, чем Бруту, поставил легион пехотинцев и тысячу верховых. Даже совсем мелкие царства – Коммагена, Софена, Осроена и Гордиена – наскребли некоторое количество легковооруженных бойцов. Авл Плавтий, наместник Вифинии-Понта, тоже навербовал тысячи три добровольцев. Прислали людей и другие тетрархии и конфедерации. Да и денег теперь появилось достаточно, чтобы прокормить армию, состоявшую из тридцати восьми тысяч римских легионеров, пятнадцати тысяч иноземных пехотинцев, трех тысяч лучников, тысячи пращников и семи тысяч конников. А Метелл Сципион написал, что в его распоряжении два полных легиона отличных солдат, но поведет он их сушей из-за нехватки кораблей.

В квинтилии пришла очень приятная весть. Марк Октавий и Скрибоний Либон захватили на острове Курикта пятнадцать когорт неприятеля вместе с Гаем Антонием, их командиром. А морское сражение, в котором они потопили сорок кораблей Долабеллы, стало первым успехом в череде многих побед быстро растущего флота Помпея, очень умело руководимого Бибулом, неустанно осваивавшим морское дело, к которому у него оказался талант.

Бибул разделил флот Помпея на пять больших флотилий. Первая под командованием Лелия и Валерия Триария состояла из сотни полученных от провинции Азия кораблей. Гай Кассий вернулся из Сирии с семью десятками кораблей и принял их под свое командование. У Марка Октавия и Скрибония Либона было пятьдесят судов из Греции и Либурнии, а у Гая Марцелла-старшего и Гая Копония – двадцать великолепных трирем. Этих красавиц жители Родоса выделили вконец доставшему их Катону. «Все, что угодно, лишь бы отделаться от него!» – кричали островитяне.

Пятую флотилию планировалось составить из египетских кораблей, за которыми отправился молодой Гней Помпей.

Исполненный сознания своей важности, он отбыл в Александрию с твердым намерением отличиться. В этом году ему стукнуло двадцать девять, и на следующий год он стал бы квестором, если бы Цезарь не вмешался в ход событий. Впрочем, все так и будет, когда отец раздавит этого самонадеянного жука из рода Юлиев.