Цифровое Чистилище

– Можно и так сказать, – голос Кляйна внезапно стал приглушенным, наверное, прижал трубку плечом, – тебя тут искали.

– Кто на этот раз? – проверил, что все материалы на месте, стянул носок с ноги, надел сменное белье и майку.

– Какой-то механик, Килмистер. Говорит, не может до тебя дозвониться.

– Вот черт, точно!

– Вспомнил?

– Да, это парень из мастерской. Я ему номер домашний оставил.

– Бывает, – флегматично ответил Кляйн и захрустел хлебцем.

– А как он на тебя вышел?

– Не знаю, наверное, ты место работы указал в заказе, как дополнительный номер.

– Наверное, – продрал глаза Питерс, зевнул, потянулся.

– Как у тебя там всё движется?

– Да, не поверишь!

– Что-то накопал?

– Да, но по-другому. Если хочешь сенсации, можешь готовить команду в Дрейгсберг.

– А что там?

– Подробности отправлю письмом.

– Отлично, жду! И по поводу Килмистера.

– Да?

– Он просит подъехать в мастерскую.

– Зачем?

– Не сказал. Наверное, что-то хочет уточнить. Может посмотреть на тебя, – улыбнулся Кляйн.

– Посмотреть? Я что белый мишка в зоопарке?

– Нет, воздухоплавательный кит!

– Таких не бывает!

– Не догадываешься почему?

– Боже, Кляйн, – взмолился Ди, поднимаясь с кресла и вновь зевая, – на часах шесть тридцать, а я лег в два. У тебя сердце вообще есть?

– Нет, заложил! – довольно хмыкнул друг и откусил кусок сэндвича.

– И сколько дали?

– Тридцать пять долларов.

– Маловато, – подошел к зеркалу в ванной, умылся холодной.

– Не для Южного Бронкса.

– Ой, вот только ныть не надо! Это давно приличный район.

– Ладно, мученик, отсыпайся! Номер механика скину, от тебя жду деталей по этому, как его там?

– Дрейгсберг.

– Да. Хорошего дня.

– И тебе, – хотел сказать он, но Кляйн уже повесил трубку.

«Боже, его пчелка деятельности в зад укусила? – подумал Питерс и вернулся в кресло. – Так, на сегодня у меня день свободы от забот, меня не кантовать».

Поставил пейслайн на беззвучный, выставил пакет с грязным бельем за дверь. Заказал еду и курьера из прачечной. В ожидании лег на кровать, обнял подушку и не заметил, как отяжелели веки, а он вовсю сопел и видел сны.

Снится какой-то мужик, высотное здание. Комнату крутит, словно в водовороте. Он тянет ко мне руку, что-то кричит. Вот он ближе. Глаза голубые, седина на висках. Лежит на боку, открыв рот словно рыба, жадно хватает ртом воздух. В глазах страх, а звук вокруг такой, будто вода утекает в трубу на сверхзвуковой. В этом водовороте иллюзии он продолжает тянуться ко мне, жилы вздуваются, плоть рвется. Вспышка! И еще одна. Незнакомец стоит в окружении тьмы, смотрит на культю. А трясет его так, что он аж подрыгивает на месте. Он открывает рот, хочет что-то сказать и преображается в пробку от содовой, что скача и позвякивая исчезает в канализационном сливе.

Эндрю открыл глаза – ритм сердца ровный. Он в очередном номере мотеля. Закат окрасил жалюзи в желто-красный. Очень хотелось есть и пить, но сил нет. Накрыв голову подушкой, он заснул.

Уже заполночь, в номере душно. Хлопнул в ладоши.

– Включить телевизор!

Экран загорелся в ту же секунду, логотип передачи в верхнем левом углу экрана. Склейка ранее показанных кадров и шоу Гарри Гудмана ушло на рекламную паузу.

В голове пустота – блаженный дзен. Питерс выключил звук, кое-как вылез из кровати. Он не посмотрел на дату, не полез в пейслайн. Просто встал с кровати, а в голове лишь одна мысль: «Хватит бежать без оглядки». И словно повинуясь команде, он медленно побрел в ванную комнату неровным шагом. Принял душ, отлил и почистил зубы. Посмотрел на себя в зеркало и растирая лицо сказал: «Да, усох». А про себя добавил: «Тот еще красавец, выглядишь, как мошонка пигмея».

Вернулся в кровать, достал содовую из тумбочки и развалился звездой на мягком матрасе. Прошла очередная рекламная вставка, и на сцене вновь засверкал улыбкой весельчак Гарри. Питерс включил звук.

– …жили мы славно, но ушла работа, а за ней и она. «Вот так, Сэди», – подумал тогда я. Сдала мое сердце в ломбард, не моргнув и глазом. Как лежалый носок. Нет! Как бывалый тампон – за бесценок!

Гарри повел плечами, склонил голову и устало скривился. Публика пригорюнилась, а Гарри выпрямился, просиял деланной улыбкой, обводя зал взглядом, и призвал жестом овацию. Расстегнул пиджак и откинул полу в сторону, словно тореро идущий навстречу быку.