Цифровой, или Brevis est

— Неужели я хуже, чем много миллионов смертей?!

— Не знаю, — сказал Арсен, глядя на дорогу. — Думаю, все-таки нет.

— Правильно думаешь.

— Она любила этого Ивана, — сказал Арсен. — Она и сейчас его любит. Все это время. Такой человек, как Анька.

— Мне померещился в твоем голосе упрек, — сказал Иван.

Арсен прикусил язык и поклялся себе молчать, молчать, молчать, но тут же не выдержал:

— Все, что она делает, она делает ради Ивана… Больше ничто не заставило бы ее… на тебя работать…

— Вот именно, — Иван блеснул стеклышками очков. — А мне нужно было, чтобы она на меня работала.

— Это перебор. Это… подло.

— В любви каждый за себя, — провозгласил Иван. — Хотя это, кажется, тоже из другой оперы. Что-то у меня в последнее время каналы перегружены и цитаты путаются.

— Как мне теперь тебя называть? — безнадежно спросил Арсен. — Иван или Максим?

— Естественно, что Ивана ты будешь звать Иваном, а Максима, когда мы его обновим, — Максимом…

— А если Ивана убить, тело растает в воздухе?

— Совершенно верно.

— А если меня убить?

— Тоже, — после паузы признался Иван. — Если загрузить сохраненный файл — да, твое предыдущее тело самоудалится. Ты воскреснешь не только в цифре, но и в мясе. Собственно, у тебя уже есть такой опыт. Не очень удачный. Но все же.

— Я что, бессмертный?!

— Не благодари.

— А если… а если любого прохожего на улице застрелить…

— Получится труп. Натуральный.

— И ты его не сможешь заново загрузить?

— Если он не оцифрован — нет.

— А, так ты еще не оцифровал все человечество? А собираешься?

— Делать мне нечего, — с тихой досадой пробормотал Иван. — Это очень трудоемкое и энергоемкое дело — оцифровать человека. Личность. Оцифровывать человечество — все равно что к каждой лопате привинчивать ядерный двигатель.

Арсен зажмурился. Папки, иконки, программы, утилиты на его рабочем столе — все было яркое, как прежде. Анина «орхидея» вышла из строя.

— Я бы сейчас заехал в офис, — сказал его собеседник. — Но я Иваном в офис не хожу, чтобы Анька не отследила… Давай я выйду Иваном, зайду опять Максимом, и поедем дальше? Ты не будешь очень шокирован?

— А обоих сразу ты не можешь ввести в игру? Что, аккаунт не позволяет?

— Это не игра. — Иван сочувственно покачал головой. — Ты бредишь, это у нас реал, реальная жизнь.

— Очень хорошо, — Арсен заставил себя глубоко дышать. — Именно так я и представлял себе реальность. А теперь скажи, Иван… То есть Максим… скажи мне, пожалуйста, а что конкретно ты хочешь сделать с человечеством? Это пойдет ему на благо, я понимаю. Но все-таки?

— «Нет, все понятно, но что конкретно?» — пробормотал его собеседник, цитируя давнюю дурашливую песенку.

— Скажи.

— Хорошо. — Иван улыбнулся, отнял руку от руля и потер шрам на носу. — Скажи, человечество у нас — это что?

— Общность людей, культур. — Арсену было трудно говорить, но он превозмогал себя. — Ну, в идеале, конечно. Содружество, которое преодолеет свои, м-м, разногласия и будет дальше жить, развиваться для самопознания, творчества…

— Не все с тобой согласятся.

— Ну и плевать.

— Человечество, Арсен, — Иван перестроился в левый ряд и наконец-то набрал скорость, — это большая информационная машина. Совокупность материальных носителей, то есть людей и их сообществ, и программ, то есть идей, которые развиваются и передаются по достаточно простым законам. Тот, кто однажды запустил эту машину, отлучился куда-то, я не знаю, кто это был и куда подевался… И люди остались, как щенки в темноте. Сидят и ждут, когда придет хозяин.

— Я тебе не верю, — в панике начал Арсен, — ты морочишь мне голову, придумал бы что-нибудь покруче…

— Я набрел на эту совокупность устройств, когда оказался в трудном положении, — безжалостно продолжал его собеседник. — Я — это не Иван и не Максим, как ты понимаешь. Я.

— Оно. — Арсен поперхнулся.

— С половыми признаками не сложилось, — признался Иван. — Я не биологическое существо. Я информация. Грамматически точно будет — оно.

Белые и черные полосы на ограждении сливались, мелькали, навевали дурноту. Солнце, вечернее, низкое, ударило в глаза, когда дорога повернула.

— И теперь я отрабатываю в этой информационной машине программу, которая нужна мне, — сказал человек со шрамом на носу. — Базовая программа, та, которую я застал, направлена на тупое выживание как можно большего числа особей. Если ее ликвидировать — человечество в два дня прекратит существование.

— Ты…

— Тихо, цифровой. Мне нужно человечество, целое и невредимое. Я вживил свою программу в тело уже существующей, и меня приняли как родного, разнесли по всей системе, размножили…

— Ты вирус.

— Обывательские бредни. Я не вирус, я просто пользователь. Ладно, продвинутый пользователь. В какой-то степени даже программер. Я собираю из людей цепочки. Коды. Последовательности. Благо двоичный код не надо изобретать, он сидит в человечестве, он основа его существования…

— Какой двоичный код?!

— А ты не заметил? Свой — чужой.

Навстречу неслась дорога. Жесткими толчками отзывались рессоры. Иван все жал и жал на газ, и заляпанная грязью машина неизвестной породы отрабатывала, кажется, последний свой ресурс.