Цинковые мальчики

- Женщины там помогали мужчинам. Я знала женщину, которая сказала мужчине: "Ты будешь жить". И он жил. "Ты будешь ходить". И он ходил. Перед этим она забрала у него письмо, написанное жене: "Кому я нужен безногий?! Забудьте обо мне". Она сказала ему: "Пиши: "Здравствуйте, дорогая жена и дорогие Аленка и Алешка..."

Как я уехала? Меня вызвал командир: "Надо!" Мы воспитаны на этом слове, у нас привычка. На пересылке лежит на голом матраце молодая девчонка и плачет:

- У меня дома все есть: четырехкомнатная квартира. жених, любящие родители.

- Зачем приехала?

- Сказали, что здесь трудно. Надо!

Я ничего оттуда не привезла, кроме памяти.

Будь ты проклят, Афганистан!

Эта война никогда не кончится, наши дети будут воевать. Дочка опять вчера сказала:

- Мама, никто не верит, что ты была в Афганистане..."

Прапорщик, начальник секретной службы.

"Не говорите при мне, что мы - жертвы, что это была ошибка. Не произносите при мне этих слов. Я не разрешаю.

Мы воевали хорошо, храбро. За что вы нас? Я целовал, стоя на коленях, знамя, я дал присягу. Мы так воспитаны, что это свято, раз ты поцеловал знамя. Мы любим Родину, мы ей верим. Я люблю ее, несмотря ни на что. Я еще на этой войне, я еще не вернулся... Под окном "стрельнет" выхлопная труба животный страх. Звон разбитого стекла - животный страх... В голове пусто-пусто... Звенящая пустота в голове... Звонок междугородного телефона... Как автоматная очередь... Я не разрешу все это перечеркнут. Я не могу топтать свои бессонные ночи, свои муки. Не могу забыть холодок по спине в пятидесятиградусную жару...

...Ехали на машинах и орали песни во всю глотку. Окликали, задирали девчонок, с грузовика они все красивые. Мы ехали веселые. Попадались трусы:

- Я откажусь... Лучше тюрьма, чем война.

- На, получай! - Их били. Над ними издевались. они даже убегали из части.

Первый убитый. Его вытащили из люка. Он сказал: "Хочу жить..." - и умер. Как невыносимо после боя смотреть на красоту. На горы, на сиреневое ущелье. хочется все расстрелять! Или тихий-тихий становишься, ласковый. Другой парень умирал долго. Лежал он, как ребенок, который только-только научился говорить, называл и повторял все, что встречал глазами: "Горы... Дерево... Птица... Небо..." Так до самого конца.

Молодой царандой, это у них милиционер:

- Я умру, Аллах заберет меня на небо. А ты куда попадешь?

Куда я попаду?!

Попал в госпиталь. Приехал ко мне в Ташкент отец:

- После ранения ты можешь остаться в Союзе.

- Как я останусь, если мои друзья там?

Он коммунист, но ходил в церковь, ставил свечку.

- Зачем ты это делаешь, отец?

- Мне надо вложить во что-то свою веру. Кого мне еще просить, чтобы ты вернулся?..

Рядом лежал парень. К нему приехала мать из Душанбе, привезла фрукты, коньяк:

- Хочу сына дома оставить. Кого просить?

- Давай, мать, лучше выпьем твой коньяк за наше здоровье.

- Хочу сына дома оставить...

Выпили мы ее коньяк. Целый ящик. В последний день услышали: у одного из наших в палате обнаружили язву желудка, кладут в медсанбат. Шкура! Мы его лицо стерли для себя из памяти.

Для меня - или черное, или бело... Серого нет... Никаких полутонов...

Нам не верилось, что где-то целый день дождь, "грибной" дождь. Наши архангельские комары над водой гудят. Выжженные шершавые горы... Поджаренный колючий песок... И на нем, как на большой простыне, наши окровавленные солдаты лежат... У них отрезано все мужское... Записка: ваши женщины никогда не родят от них сыновей...

А вы говорите - забыть?!

Возвращались: кто с японским магнитофоном, кто чиркал музыкальными зажигалками, а кто в стираном-перестираном хэбэ и с пустым "дипломатом".

Почему нет книг? Нет стихов? Нет песен об Афгане, которые бы все пели? Мы воевали хорошо, храбро. Нас наградили орденами... Говорят, что нас, "афганцев". и без орденов узнают, по глазам:

- Парень, ты из Афгана?

А я иду в советском пальто, в советских ботинках..."

Рядовой.

"Может, она жива, моя девочка, на где-то далеко... Я все равно рада, где бы она ни была, только бы жила. Так я думаю, так этого мне хочется, очень хочется! И вот мне приснился сон... Вот она пришла домой... Взяла стул и села посреди комнаты... Волосы длинные у нее, очень красивые. рассыпались по плечам... Она их так отбросила рукой и говорит: "Мама, ну что ты меня все зовешь и зовешь, ты ведь знаешь. что я прийти к тебе не могу. У меня муж, двое детей... У меня семья".

И я еще во сне сразу вспомнила: когда ее похоронили, прошел, наверное, месяц, мне подумалось - она не убита, а ее украли... Мы, бывало, идем с ней по улице, на нее оглядываются... Она высокая, и эти волосы льются... Но мне никто не верил... А тут я получила подтверждение, что догадка моя верная, она живет...