Цинковые мальчики

Попросила бабушку, она ее очень любила, той скоро девяносто лет: "Только не умирай. Дождись меня". К бабушке мы поехали на дачу. Она стояла возле большого куста роз, и Светочка просила ее: "Только не умирай. Дождись меня. Бабушка взяла и срезала все розы, отдала ей...

Вставать надо было в пять часов утра. Я бужу ее, а она: "Мама, я так и не выспалась. Мне кажется, что теперь мне никогда не хватит сна". В такси она открыла сумочку и ахнула: "Я забыла ключ от нашей квартиры. У меня нет ключей. Я вернусь, а вдруг вас не будет дома?" Потом я ключи нашла, в старой ее юбочке... Хотела в посылке отослать, чтобы она не волновалась... Чтобы у нее были ключи от дома...

А вдруг она живая?.. Она где-то ходит, смеется... Радуется цветам... Она любила розы... Приезжаю теперь к нашей бабушке, она еще живет. Света сказала: "Только не умирай. Дождись меня"... Встаю ночью... На столе букет роз... Она их вечером срезала... Две чашки чая...

- Почему не спишь?

- Мы со Светланкой (она звала ее всегда "Светланка") пьем чай.

А я во сне увижу ее и во сне себе говорю: подойду, поцелую , если она теплая, значит, она живая. Подойду, поцелую - теплая. Значит, живая!

Вдруг она где-то живет?.. В другом месте...

На кладбище сижу у ее могилки... Идут двое военных... Один остановился:

- Ой! Света наша. Ты посмотри... - Заметил меня: - Вы - мама?

Я кинулась к нему:

- Вы знали Светочку?

А он к другу обращается:

- Ей оторвало обе ноги при обстреле. И она умерла.

Тут я сильно закричала. Он испугался:

- вы ничего не знали? Простите меня. Простите. - И убежал.

Больше я его не видела. И не искала.

Сижу у могилки... Идут мама с детьми... Слышу:

- Что это за мать? Как она могла отпустить в наше время на войну единственную дочку (а у меня на памятнике выбито: "Единственной доченьке")? Девочку отдать?..

Как они смеют, как они могут!! Она же клятву давала, она же медсестра, которой хирурги руки целовали. Она ехала спасать людей, их сыновей...

Люди, кричу я в душе, не отворачивайтесь от меня! Постойте со мной у могилы. Не оставляйте меня одну..."

Мать.

"Я думал: все добрые станут... После крови... Думал, что после крови никто крови не захочет... А он берет газету, читает:

- Он вернулись их плена... - И матом.

- Ты чего?

- Да я бы их всех к стенке поставил... И сам лично расстрелял...

- Мало мы кровью умылись? Тебе не хватило?

- Предателей не жалко. Нам руки, ноги отрывало... А они Нью-Йорк разглядывали... Небоскребы...

А там он мне другом был... Раньше казалось, что нам разлучаться нельзя, я не смогу один. Сейчас хочу быть один... Мое спасение - одиночество. Мне нравится разговаривать с самим собой:

- Ненавижу этого человека. Ненавижу!

- Кого?

- Себя.

...Боюсь выйти на улицу из дому... Боюсь к женщине притронуться... Пусть бы я лучше погиб... Повесили бы на моей школе мемориальную доску... Сделали бы из меня героя... Сколько у нас говорят о героях, о героизме, только о героизме. Всем хочется быть героями. Я не хотел. Войска в Афганистан уже ввели, но я еще ничего не знал. Мне было неинтересно. У меня была в это время первая любовь... А сейчас я боюсь к женщине притронуться... Даже когда в переполненный троллейбус утром втискиваюсь... Никому не признавался... Но у меня ничего не получается с женщинами... От меня жена ушла... Это случилось... Так странно это произошло... Я сжег чайник... Он горел, а я сидел и смотрел, как он чернел... Возвращается с работы жена:

- Что ты сжег?

- Чайник.

- Этой уже третий...

- Люблю запах огня.

Она закрыла дверь на ключ и ушла... Два года тому назад... И я стал бояться женщин... Им нельзя открыться... Им ничего не надо о себе рассказывать... Даже если они будут вас слушать, то потом все равно осудят...

- Какое утро! Ты опять кричал. Ты опять всю ночь кого-то убивал, - так говорила моя жена.

В я еще ей не рассказал о восторге вертолетчиков, которые бомбят. О восторге людей возле смерти.

"Какое утро! Ты опять кричал..."

на не знает, как погиб наш лейтенант. Увидели воду, остановили машины:

- Стой! Всем стоять! - крикнул лейтенант и показал на грязные сверток, который лежало возле ручья. - Мина?!

Вперед пошли саперы: подняли "мину" - она захныкала. Это был ребенок.

Что с ним делать? Оставить, взять с собой? Его никто не заставлял, лейтенант сам вызвался:

- Бросать нельзя. С голода умрет. Я отвезу его в кишлак. Рядом же.

Мы ждали их час, а езды туда и назад минут двадцать было.

Они лежали... Лейтенант и водитель... Посреди кишлака... На площади... Женщины убили их мотыгами...

"Какое утро! Ты опять кричал. Ты опять всю ночь кого-то убивал".

...Лежит, раненный, наш солдат... Умирает... И зовет маму... Свою девушку... Рядом лежит раненый "дух"... Умирает... И зовет маму... Свою девушку... То афганское имя, то русское...