Цион

Она включила порто-визор, и на экране задвигались фигуры. Зал с затененными окнами заполнялся, как и кресла, расставленные веером вокруг площадки в центре. На площадку вывели женщину: она с интересом, без страха оглядывалась по сторонам. Зал колыхался, что-то обсуждая; сидящие в креслах вокруг площадки наклоняли друг к другу головы. Женщину о чем-то спросили. Женщина кивнула. Сидящие в креслах распрямились. Из шеренги выступил Пустой. Женщина на него оглянулась, смущенно улыбнулась и, замерев на мгновение с какой-то непонятной мыслью в глазах, упала, разметав по помосту полы своей белой рубашки.

Запись окончилась и, моргнув черным, запустилась с начала. Зал с затененными окнами заполнялся, как и места, распологавшиеся веером вокруг площадки в центре…

– Довольно.

Ли’Мориус вытащил из рук девчонки порто-визор и потушил его.

– Они ее просто… отключили. Мою маму. Взяли и отключили. Сначала вылечили, а потом уничтожили. Почему? Зачем было все это делать?

Голос у девчонки был глухой. Выпустив порто-визор, она уронила руки на колени, и теперь они лежали бессильно, ладонями вверх.

– Цирконит для импланта Линны ла’Дор был добыт незаконно. Ее операция была обнулена.

– Обнулена… – тихо повторила девчонка.

Она молчала долго и только смотрела, как колышется за окном сумрачное марево Полиса.

– Пойдем. Пора.

Ли’Мориус протянул ей руку.

– Почему вы так носитесь с этими цирконитами? Что в них такого?

Ли’Мориус и так сделал для девчонки даже больше, чем следовало. После того как ее сюда привезли, в лаборатории у нее взяли кровь, но на ее анализ требовалось время. Пока в лаборатории работали, ли’Мориус дал девчонке порто-визор, чтобы она прекратила спрашивать про мать. Приказал принести ей ужин и туфли: от ла’Суры ее почему-то забрали босой. Можно, конечно, было и сейчас отвести ее силой, но переизбыток стресса мог попортить биоматериал. Поэтому ли’Мориус вздохнул, подтянул к себе стул и присел рядом с девчонкой.

– Цирконит помогает синтетическим тканям сживаться с органическими. Без цирконитового импланта любое улучшение, скорее всего, закончится отторжением.

Девчонка поежилась:

– Значит, цирконит у вас ключ ко всему. Циркониты вместо сердца. Каменные сердца…

– Поэтичное сравнение. Но медицински некорректное. Циркониты вживляют в поясничный отдел. А сердца у Новых присутствуют ровно так же, как и у Старых. Они созданы, конечно, из других тканей, но…

– У моей подруги был такой кристалл. Она нашла его у одного из вас. У Нового.

– Ах вот как… Дело ли’Йара… Что ж. Если тебе интересно, Линна ла’Дор была связана с ним напрямую.

– Как?

– Ее цирконит был незаконно приобретен именно у ли’Йара.

– Значит, ли’Бронах купил у этого ли’Йара краденый кристалл…

Ли’Бронах… От этого имени ли’Мориус почти вздрогнул. Он знал ли’Бронаха в детстве, но те годы сейчас казались чужим воспоминанием. Они жили в Золотом квартале, мальчишками бегали друг к другу, но ли’Мориус уже не помнил, чем они себя занимали. Арционна в его памяти подернулась дымкой, как будто она никогда и не существовала. Иногда ли’Мориус просыпался по ночам в холодном поту, уверенный, что искажение воспоминаний – верный признак того, что его последний процент истощается и скоро ему придет конец. Но наступало утро, и страхи уходили, а ли’Мориус в который раз осознавал: пока ему страшно, последний процент в нем живее всех живых.

– Не просто краденый. Ли’Йар уничтожал носителей, чтобы извлечь камни и перепродать их для вторичного использования.

Глаза у девчонки расширились.

– Ого! Значит, Овия связалась с Новым, который оказался убийцей Новых. Даже не знаю, ужаснуться мне или порадоваться.

– Боюсь, радоваться тут нечему. Твоя подруга, насколько мне известно, была казнена вместе с ли’Йаром.

Глаза девчонки застыли.

– Казнена?

Ли’Мориус соврал бы, если бы сказал, что ему не нравится за ней наблюдать. Все эти реакции – они были настолько живыми… Но в этом девчонка как раз особенной не была. Все Старые были такими.

– Совет отправления наказаний действует в Ционе по месту и без отлагательств, – объяснил он. – И ли’Йар, и все, кто имел отношение к его делам, подлежали устранению без суда.

– Ах вот как. – Голос девчонки дрогнул. – Овию, значит, тоже «устранили», потому что она знала про камни?

– Именно так.

Девчонка отвернулась, уставившись на высотки за окном. Ли’Мориус видел, как в ее глазах, будто остекленевших, мелькали городские огни.

– Казнена… – повторила она, как будто пробуя это слово на вкус. – И как у вас казнят? Топор, смертельная инъекция, электрический стул?

– Смерть наступает быстро. Приговор приводит в действие Пустой – разрядом в инфраспектре.

И смерть эта весьма милосердна, между всем прочим. Методы, о которых упомянула девчонка, предполагали страдание. Разряд в инфраспектре прошивал мгновенно, и жертва не успевала ничего почувствовать. Иногда ли’Мориус размышлял, какова по ощущениям смерть последнего процента, и снова чувствовал спасительный, живой страх.

Девчонка поежилась:

– Не поняла бы, если бы уже не видела. А Риину, выходит, исключили из-за тех же камешков…