Цирк

Он поглаживал ладонью подбородок и смотрел на Олю. Его глаза светились и сверкали, как у тигра.

– А темнота? – спросила Оля, когда Сан Саныч и Огарев замолчали. – Во сне… – Оля запнулась. – Во сне тетя Элла и дедушка… мой дедушка… были здесь. Они говорили о темноте. И еще дедушка дал мне шарф. Тот самый, который вы вытащили из рукава в нашу первую встречу. Я его потеряла, а вы вернули, помните?

Сан Саныч и Огарев переглянулись.

– Где это было, Оля? Здесь – значит, в комнате Сан Саныча? – осторожно спросил Огарев.

– В манеже, – ответила Оля. – Мой дедушка был клоуном, вы знали?

Огарев и Сан Саныч снова обменялись тревожными взглядами. Огарев взял со стола декантер с тонким горлом, непохожий на все остальные: он состоял из трех разных сосудов, которые сливались в одно горлышко с носиком. Сбоку у одного из сосудов торчала трубка с маленькой изящной крышкой.

– Темнота может показывать тебе сны. Мало того, она может показывать их всем нам. – Огарев кивнул на Сан Саныча и указал пальцем на себя. – Твоя тетя Элла тоже не из простых… Как и твой дед. Смотри.

Огарев включил воду в маленькой раковине и подставил трубку под струю. Первый сосуд быстро наполнился. За ним стали наполняться второй и третий. Вода постепенно заливала сосуды и подступала к горлышку.

– Это, – указал Огарев на горлышко, – то, откуда берется темнота. А это каждый из нас. – Он показал на три отдельных сосуда. – Здесь, – Огарев обвел пальцем горлышко, – пространство сна, где темнота может всех нас свести. Теперь понятно?

Оля неуверенно кивнула. Огарев выключил воду, вылил содержимое сосуда в раковину и поставил его на место.

– Как будто этот декантер кто-то специально сюда принес, чтобы я тебе объяснил, – пробормотал Огарев и посмотрел на Сан Саныча.

Сан Саныч пожал плечами. Огарев присел возле Оли на корточки.

– Ты вообще ничего не помнишь?

– Про темноту – ничего. – Она повернула голову и поморщилась от боли, рука ее инстинктивно потянулась к затылку.

– Значит, ты сама так захотела… – прошептал Сан Саныч, и все к нему повернулись. – Ты не подпустила к себе свой же дар, и он тебя отпустил. Все случилось, как тебе было нужно.

– Значит, теперь я бездарна? – проговорила Оля, глядя на Сан Саныча, и он смущенно отступил в угол. – Поэтому я упала с крыши?

– Не слушай ты! – Огарев махнул на Сан Саныча рукой. – Главное, что она тебя не забрала… Это главное.

Оля вымученно улыбнулась, и стеклянные бутылки вокруг улыбнулись вместе с ней. Тысячи улыбающихся Оль смотрели на Огарева, и ему хотелось выбежать за дверь, закрыть ее и больше никогда не открывать. «Значит, я бездарна», – звучал в его голове голос Оли. «Бездарна, бездарна», – звенели тысячи стеклянных губ и, стеклянно улыбаясь, разлетались вдребезги, трещали у Огарева в ушах.

Оля поплелась в гримерку, тихо затворила дверь, и когда неровный звук ее шагов совсем затих в коридорах цирка, а его эхо закончило длинный бег по манежу, Огарев осел на пол, взъерошил волосы на затылке и уперся головой в стену.

– Саныч, – сказал он хрипло, – я все-таки схожу к Элле. Девочка, похоже, не сдюжит, не справится с темнотой… Нам с Симой место в Москве предложили. На Цветном. Я уеду, Саныч. Ловить здесь мне больше нечего, и темнота эта мне надоела, а передать ее… Кому? В этом городе и некому. Не могу я больше это один тащить, понимаешь?

– Как знаешь, Паша, как знаешь… – Сан Саныч вздохнул и продолжил обмахивать пипидастром свою стеклянно-хрустальную коллекцию.

Когда у Сан Саныча завелся пипидастр, Огарев не знал. По комнате роем летала разбуженная ото сна пыль, и Огарев, чихая и кашляя, поспешил покинуть жилище друга.

Глава 3 Спиной к стене

Ноябрь 1994 года

Саратов, ОМВД по Заводскому району

Влад вжимал голову в плечи, пытался спрятаться, хотя прятаться было поздно да и не от кого – убежать от милиции они не смогли. Азат, наоборот, разминал шею, потягивался, был готов постоять за себя в любую секунду. С той точки, где они сидели, через прутья решетки была видна только покатая спина дежурного. Бездомный на соседней лавочке перевернулся на спину, раскинув руки, всхрапнул, очнулся и снова размеренно задышал. Перегаром и старыми носками запахло еще сильнее, в камере и так было не продохнуть, аромат бездомного отбирал у ребят последний кислород. Влад заскреб пятками о заблеванный пол, пытаясь отодвинуться от бомжа подальше, вжаться в стену, протаранить спиной камеру, пройти сквозь бетонные блоки, выбраться на волю. Сипел ветер в дверных щелях, скрипели старые замки, даже решетки ныли от старости и сырости.

Влад закрывал глаза и видел, как наяву, теплый цвет обоев в своей комнате. Луч солнца ниспадал на пол. Артёмка сидел рядом с лучом и, не замечая ничего вокруг, собирал конструктор.