Цирк

– Алло? Нет, не по поводу билетов. Павла Огарева к телефону позовите, пожалуйста.

В трубке зашуршало, закопошилось, все на секунду стихло и снова зашипело.

– Павел, здравствуйте, – затараторила Лена. – Да, мама Оли. Да, ищем опять. У вас? Спасибо! В цирке, – подтвердила Лена свою догадку, глядя на мужа в упор, и положила трубку.

Толик дернулся, зло накинул шарф и начал возиться с дверной защелкой, но Лена подкралась и положила свои руки поверх его. Шершавая обветренная кожа на Толиных пальцах кололась и царапалась.

– Я же сказала, Толя. Я сама пойду.

Толик неласково высвободил свои руки из Лениных, отбросил их от себя и долго на нее смотрел. Лена вымученно улыбалась.

– Толя, ну пожалуйста.

– Я на работу, – пробурчал он, насупившись, и приказал: – Чтобы она была дома!

Дверь хлопнула, антресоли затряслись. Лена посмотрела на ворсинки ковра: в одном месте они покрылись белым инеем – с потолка сыпалась штукатурка. Она обернулась – в дверях мальчишеской комнаты мялся Влад.

– Мам, я поиграю в приставку?

Он хлопал глазами, как делал в четыре года, когда разрисовал все обои в квартире красками. Как будто не его только что забирали из милиции. Как будто не его семье придется компенсировать владельцу «жигулей» украденный бензин и сломанный люк бензобака.

– Ты поиграешь в школу. – И она кивнула на стопку учебников на полках. – Собирайся.

Лена проследила, чтобы Влад вошел на территорию школы – так было надежнее. У школьного забора она выудила из кармана записку, сложенную вдвое, и отдала ее Владу:

– Передашь завучу.

Влад кивнул и понуро поплелся к школьным дверям. Лена побежала на остановку – трамвайное депо уже проснулось: трещали звонки, стучали колеса, хлопали двери. Улица Азина заполнялась людьми, в трамвае было не протолкнуться.

У цирка Лена остановилась. Купол и вывеску над ним накрывало вездесущим снегом. Лена снова увидела перед входом худую фигурку, распластанную на плитах: куртка расстегнута, зеленый шарф размотан, волосы разметаны. Где-то вдалеке послышалась сирена. Лена тряхнула головой, и видение исчезло. Теперь они никогда не избавятся от этого. Они запомнят это падение на всю жизнь и на несколько поколений вперед. Лена вошла в цирк и направилась к служебным дверям. Бесконечные коридоры цирка длились и не кончались – казалось, можно ходить по кругу и никогда из него не вырваться. Лена прошла третью часть круга, прежде чем найти металлическую дверь с надписью «Служебный вход».

За дверью ее накрыл шум, все куда-то бежали, что-то тащили. Мимо прошествовали длинные ходули, и Лена даже побоялась поднять голову: так высоко над землей парили ботинки артиста.

– Саныч! – На пути у Лены вырос клоун, он кричал, краснея и заталкивая в свой берет длинные толстые кисточки, которые явно в него не помещались и все же исчезали внутри по одной. – Заряди мне мольберт, Саныч! Репризу надо пройти!

Лена шла дальше, и каждый следующий встречный артист казался ей чудне́е предыдущего. Иллюзионист играл в карты с цирковым пуделем – они разложили колоду на тумбе, которая стояла перед огромным вольером с тигром. Тигр внимательно наблюдал за игрой. Гимнасты в сверкающих комбинезонах обступили игроков и делали ставки, ругаясь и споря. В дальнем углу у самого занавеса парень в белом беззвучно ссорился с девушкой в костюме Коломбины. Она поджимала губы и жестами объясняла ему, почему он неправ. Парень хмурился и тоже лениво перебирал пальцами слова языка глухонемых.

Погас свет; ухнув, засмеялся клоун. Лена отвернулась от Коломбины и мальчика в белом. К ее ногам подкатилась кисточка, ударилась о сапог, и Лена наклонилась ее поднять, а когда снова выпрямилась, то ни тигра, ни пуделя, ни артистов вокруг не было. В конце коридора стоял Огарев, он поманил ее за собой, и Лена, поправив сумку на плече, шагнула в темноту.

– Где Оля? – крикнула Лена вслед Огареву, вечное эхо цирка разнесло ее голос по зрительному залу, закольцевало в нескончаемом фойе и выплюнуло Огареву в лицо.

– Пойдемте. – Огарев пожал плечами, открывая Лене очередную дверь. – Только она не станет с вами разговаривать.

– Я лучше вас знаю, – буркнула Лена. – Станет.

Огарев приподнял руки в знак полного поражения и протиснулся в каморку Сан Саныча вслед за Леной.

– Доча! – по-учительски шикнула Лена и тут же замолкла, испугалась собственного голоса, шагнула к Оле, которая сидела в кресле среди склянок, горшков и декантеров.

Лена не пошла дальше, замерла в проходе, боясь нарушить Олин покой. Из-за двери с номером «13» высунулся Сан Саныч и едва заметно Лене кивнул.

– Мам, я домой не поеду, – прошептала Оля.

Лена сделала еще один шаг к дочери. Сан Саныч с Огаревым смотрели на Олю, не моргая.

– Тебе придется. – Сан Саныч помахал отверткой перед Олиным лицом (за дверь он выходил подтягивать петли). – Тебе нет восемнадцати.

– Ему тоже не было, – кивнула Оля на Огарева, – когда он на гастроли один ездил.

Лена беспомощно что-то забормотала, достала из кармана пальто платок, спрятала назад, тут же вытащила снова и переглянулась с Огаревым и Сан Санычем.