Цирк Обскурум

— Дамы и господа, — начинает он, когда толпа затихает, ловя каждое его слово. — Язычники и чудовища. Сегодня вечером вы увидите акты храбрости и безрассудства. Вы увидите, как мы танцуем с опасностью, и приглашаем вас присоединиться. Цирк Обскурум — это не обычный цирк. — Он улыбается, но это зловещая улыбка, которая, кажется, проникает мне в грудь и сжимает сердце. — Вот где монстры начинают играть.

Он подходит к толпе, выбирая молодую женщину, которая сидит через три человека от меня. Свет прожекторов следует за ним, пока он движется. Женщина в восторге, когда он наклоняется и приподнимает ее подбородок.

— Расскажи мне свои кошмары, — говорит он в микрофон таким страстным голосом, что даже я наклоняюсь вперед, пока он играет свою роль. Он чувственный, загадочный и угрожающий. Я сжимаю ноги вместе, пока он ждет ее ответа. Все его внимание сосредоточено на ней, когда она в шоке моргает, прежде чем, кажется, очнуться от чар, которые он соткал вокруг нее.

Она морщится и смотрит на кого-то справа от себя, полагаю, на подругу. Их там целая группа.

— Пауки, — отвечает она.

Даймонд кивает и отпускает ее.

— Пауки! — объявляет он так, чтобы все слышали. Свет меняется, и тени начинают ползти по большой крышке — тысячи пауков, от шороха у меня по коже бегут мурашки. Женщина кричит вместе с несколькими другими в толпе, а Даймонд смеется.

Звук такой беззаботный и зловещий, что у меня по коже бегут мурашки.

— Пауки — это не монстры, — говорит он, протягивая руку. Как по волшебству, в его руке внезапно появляется тарантул. — Они отличные компаньоны. — Он улыбается женщине сверху вниз. — И они едят жуков. — Она отшатывается, когда он протягивает к ней руку, и тарантул протягивает к ней мохнатые лапки. Затем, по движению его руки, он исчезает. Все ахают. Женщина хлопает в ладоши, когда тени-пауки исчезают, ее сердце, вероятно, сильно бьется в груди, но все это притворство. Теперь все в порядке.

Даймонд внезапно бросает на меня взгляд, слегка приподнимая бровь в знак признания, прежде чем снова поворачивается к центру арены, но от одного этого взгляда у меня перехватывает дыхание.

— Готовы ли вы познать предел своих возможностей? — Вокруг меня раздаются одобрительные возгласы. — Я вас не слышу! Они переходят в рев, и он ухмыляется. — Очень хорошо. Тогда пусть шоу начнется. — Он кланяется, все еще не переставая лукаво улыбаться. — И добро пожаловать в Цирк Обскурум.

Свет снова погружает нас во тьму, и когда он загорается, Клаб стоит в центре, когда начинает играть интенсивная музыка. Он стоит рядом с выставкой мечей, его взгляд тверд, когда он оглядывает аудиторию.

— То, что я собираюсь сделать, очень опасно, — заявляет он. — Шпагоглотание не для слабонервных.

Я наклоняюсь вперед, когда он достает меч с витрины. Конечно, он не может быть острым, если он собирается его проглотить.

— Конечно, как будто у всех одна и та же мысль, — Клаб ухмыляется. — Вы все думаете, что этот меч поддельный, не так ли? — Из толпы раздается несколько подтверждений, несколько шуток и глумления. — Должен ли я доказать его остроту?

Кто-то выкатывает столик, уставленный мелкими фруктами и овощами — яблоками, апельсинами и даже капустой. Он поднимает яблоко и подбрасывает его в воздух. Он двигается так быстро, что я едва замечаю, как он это делает, но я вижу, как две половинки яблока со стуком падают на стол, как и все остальные. Я ахаю вместе с ними. То же самое он проделывает с апельсином и, наконец, с капустой, без сомнения доказывая, что меч не только настоящий, но и невероятно острый.

— Одно неверное движение, и я могу разорвать себя на куски, — говорит он, поворачиваясь обратно к толпе. — Я не могу допустить никаких ошибок.

Его глаза встречаются с моими в толпе, когда он подносит меч к губам и облизывает его острие. При этом он не отводит от меня взгляда, и мое сердце сжимается. Это не должно быть так сексуально, как есть, но я не могу сдержать возбуждения, которое наполняет меня, когда он добирается до кончика и заносит меч над собой. Он откидывает голову назад, обнажая все свое горло. Музыка усиливается, прежде чем он медленно засовывает меч в рот и опускает вниз. Толпа ахает и охает, когда меч погружается по самую рукоять, а затем он неловко наклоняется вперед в поклоне, его глаза снова встречаются с моими, меч торчит у него изо рта. Когда он выпрямляется и осторожно вытаскивает его из горла, толпа разражается радостными криками, прежде чем гаснет свет.

— Наш мастер меча, Леди и Джентльмены. Не позволяйте его привлекательной внешности ввести вас в заблуждение, он вас порежет, если вы ему позволите. — Смешок наполняет воздух вместе с голосом Даймонда, когда он продолжает. — Некоторые могли бы назвать зверей и чудовищ одним и тем же, но они были бы очень, очень неправы.

Свет загорается снова, и в центре арены сидит тигр, свободный от цепей или клетки. Вокруг меня вспыхивает паника, когда люди отползают назад. Тигр просто с любопытством наблюдает за всеми нами. Внезапно из темноты появляется Спейд, одетый в облегающие брюки и ничего больше. Даже ноги у него босые.