Цирк Обскурум

Никто не произносит ни слова, пока мы заводим машину и оставляем цирк позади. Чем дальше мы удаляемся, тем сильнее становится зов, пока я практически не начинаю вибрировать вместе с ним.

Харт достает нож и начинает вертеть его в пальцах. Он смотрит на меня и усмехается, в его глазах светится нетерпение.

Мы следуем зову карт, и они говорят нам, куда нам нужно идти.

Мое тело гудит от возбуждения, когда мы отвечаем на него вместе.

Глава

16

Мне становится очевидным, почему никто не знает, куда они направляются и где будет располагаться цирк. Даймонд не пользуется картами или указаниями, чтобы найти, куда он направляется, просто следует зову, который вибрирует в нашей груди. Цирк Обскурум решает, где будет располагаться цирк и в каком городе он будет. Если кто-то зовёт в этот город, он отправляет нас туда, что сейчас и происходит.

Даймонд просто ведет машину, не отрывая глаз от дороги. Время от времени он поворачивает налево или направо, в зависимости от этого ощущения. Никто не мешает ему сосредоточиться. Мы все тихо сидим в машине и наблюдаем за пейзажем, проплывающим за лобовым стеклом.

Город Нью-Локленд невелик, но и не мал. Этот город достаточно велик, чтобы окружать его крупными округлыми поселениями, но это не шумный мегаполис. Именно в этих кварталах мы и оказались, в приятном районе для среднего класса, который слишком похож на то место, откуда я родом. Я лучше многих знаю, что за идеально ухоженными газонами и белыми штакетниками могут скрываться чудовища. То, что дом выкрашен в белый цвет, не означает, что тот, кто там живет, невиновен.

Почему-то я не удивляюсь, когда мы подъезжаем к хорошоухоженному белому дому. Ставни на окнах открыты, скорее для украшения, чем для пользы. На маленьком крыльце такие же белые металлические столбы, как и на остальной части улицы, каждый дом — копия другого. Некоторые из них бледно-зеленые, некоторые пастельно-голубые, но этот единственный белый. Как и наши маски, он что-то скрывает внутри. Мы все выбираемся из Доджа.

— Мне подождать здесь? — шепчу я, глядя на темные окна. Внутри нет никакого движения, по крайней мере в такой поздний час. Небо чистое, поэтому лунный свет окрашивает все в голубой оттенок, показывая, что даже ветер не колышет цветущие кусты перед нами.

Я понимаю, что, вероятно, мне не следует быть здесь, не тогда, когда я все еще на костылях. Я не знаю точно, что все это влечет за собой и каждый ли призыв такой же травмирующий, как мой. Возможно, мы найдем этого человека и вернем его обратно без каких-либо проблем. Никто толком не объяснил, как все это работает. Я только знаю, как прошёл мой призыв, и едва ли понимаю это.

Даймонд поворачивается и оглядывает меня с ног до головы, словно напоминая себе, что я все еще на костылях. Я обуза. Я знаю это, но мне все равно больно, когда он кивает.

— Да. Мы придём за тобой, когда будет безопасно.

Я прислоняюсь спиной к машине и наблюдаю, как они отказываются от входной двери в пользу задней. Они передвигаются тихо, чтобы не привлекать внимания соседей, но я не уверена, что им это нужно. Этот район такой же мертвый, каким кажется. Хотя любопытные соседи — обычное дело в пригороде, в этом месте, скорее всего, будут игнорировать зверства, чем присматриваться к ним слишком пристально.

Как будто эта мысль вызывает это, зов в моей груди становится сильнее, и я сгибаюсь пополам под его тяжестью, хватая ртом воздух. Черт, поначалу все было не так плохо. Мои костыли — единственное, что удерживает меня в вертикальном положении, да еще машина, к которой я прислоняюсь. Он затихает достаточно надолго, чтобы я смогла перевести дыхание, прежде чем выпрямиться и начать следовать по пути, которым пошли другие. Каким бы ни был зов, он хочет, чтобы я была с ними. Он хочет, чтобы я увидела, и я не в силах его игнорировать.

Трава настолько идеально подстрижена, что я даже не спотыкаюсь о нее, ковыляя через открытые ворота. Задний двор пуст, никаких игрушек, указывающих на то, что здесь может жить ребенок, или мебели, указывающей на то, что тут вообще кто-то живет. Он такой же идеальный, как и передний двор, и в такой же степени маскирующий. Если ваш дом выглядит идеально, никто не задается вопросом, что внутри. Никто не спрашивает вас о ваших кошмарах.

Задняя дверь из раздвижного стекла, и это дает мне идеальный обзор изнутри. Я запрыгиваю на мощеный внутренний дворик и подхожу ближе, когда замечаю движение внутри. Горит лампа, маленький источник света отбрасывает желтую дымку на все, что находится рядом с ней. Здесь есть диван и книга, лежащая на столе рядом с лампой. Похоже на криминальный роман, на одну из тех книг-загадок. Раздвижная стеклянная дверь открыта, изнутри проникает затхлый воздух. Когда моя грудь начинает болеть от этого зова, я переступаю порог, стараясь не издавать ни звука.