Цирк Обскурум

Я не вижу никаких признаков присутствия парней, но, сделав несколько шагов по дому, я слышу шарканье и стон боли. Я иду на звук к открытой двери наверху лестницы — в подвал. В этом доме есть подвал. Я даже не подозревала. Снаружи не было никаких отверстий, указывающих на то, что оно могло быть.

У подножия лестницы, ведущей к нему, горит свет, поэтому, собравшись с силами, я начинаю спускаться по ним. Раздается еще один стон боли, за которым следует глухой стук. Я двигаюсь медленно, обдуманно, приближаясь к площадке. Я не смотрю, пока не оказываюсь там. Я отказываюсь. Я бы предпочла увидеть весь образ целиком, а не только его часть, но когда я достигаю лестничной площадки и поворачиваюсь, я жалею, что вообще спустилась по лестнице.

Даймонд, Клаб, Спейд и Харт окружают человека, стоящего на четвереньках на полу. Он тяжело дышит от боли, его рука сжимает живот. Он выглядит вполне нормально, средних лет и респектабельно, за исключением того, что… Этот подвал явно изолирован снаружи. Бетонные стены гладкие и толстые, и здесь нет окон, пропускающих свет. Здесь, внизу, пусто, только тонкий двойной матрас, прислоненный к стене, покрытый грязными одеялами. На противоположной стене висят фотографии, на каждой из которых изображен другой человек, женщина, в ужасных позах и обстановке.

Вот тогда-то я и вижу ее.

Женщина не старше двадцати съежилась в углу, ее глаза налиты кровью, а лицо перепачкано. Она слишком худая, что указывает на то, что она голодала. На ее лодыжке оковы, которые прикреплены к стене, чтобы она никуда не могла уйти. Ее кожа натерта до крови там, где к ней прикасается металл, как будто она много раз безуспешно пыталась освободиться. Она наблюдает, как парни окружают мужчину на полу, но не двигается, слишком уставшая, чтобы делать что-либо, кроме как смотреть.

В ее глазах ничего нет. Только пустота, как будто она сдалась, но, присмотревшись внимательнее, я вижу внутри единственную искру. Нет, не сдалась, пока нет, но она так же близка к этому, как и я.

Кажется, никто не заметил моего прихода, несмотря на то, что я знала, что, должно быть, подняла шум.

— Сколько жертв на этой стене? — Даймонд спрашивает человека на полу. — Скольким ты причинил боль?

Мужчина смеется, несмотря на то, что находится во власти этих людей. Он поднимается на колени и смотрит Даймонду прямо в маску.

— Сорок три, — говорит он с гордостью. — Сорок четыре, если считать вон ту.

Даймонд кивает Харту.

— Ты слышал его. Сорок четыре пореза. По одному на каждую жертву.

Я не в силах отвести взгляд, мои глаза прикованы к Харту, когда он делает шаг вперед и начинает резать маленьким скальпелем, а не большим охотничьим ножом, который был у него во время моего вызова. Сколько у него при себе ножей? Сколько инструментов он использует?

— Раз, два, три, четыре, тебе следовало запереть заднюю дверь. — Харт хихикает, когда он считает. — Пять, шесть, семь, восемь, получи порез за каждую жертву.

Мужчина кряхтит, но не кричит, стискивая зубы от мелких порезов на спине, плечах, руках и животе.

— Сорок один, сорок два, сорок три, сорок четыре, твоя кровь покрывает бетонный пол, — заканчивает Харт и с усмешкой отступает.

Мужчина хмуро смотрит на них, из всех его порезов течет кровь, но его глаза по-прежнему ясны и жестоки. У него встает в штанах, как будто это именно то, чего он хочет.

— Это все, что у тебя есть? — спрашивает он, не сводя глаз с Даймонда.

Я не вижу улыбки Даймонда за его маской, но чувствую, как аура в комнате темнеет. Клаб выпрямляется и смотрит на женщину, прикованную к стене, чтобы убедиться, что с ней все в порядке. Она все еще наблюдает, с ее стороны не доносится ни протестов, ни криков о помощи. Единственное изменение, которое я вижу, — это легкая улыбка, изгибающая уголки ее губ, когда она сидит, положив подбородок на колени, как будто смотрит фильм.

Спейд выхватывает нож.

— Я предлагаю отобрать у него оружие.

Даймонд смотрит на Спейда и кивает.

— Я согласен.

Уверенность мужчины исчезает, когда Харт снова делает шаг вперед и начинает расстегивать брюки. Когда он пытается отбиться от него, Клаб выходит вперед, чтобы помочь, держа его руки сложенными за спиной, в то время как Харт стягивает штаны до колен, оставляя его морщинистый член возвышаться перед нами. Спейд не теряет времени, поскольку мужчина начинает кричать, теперь по-настоящему сопротивляясь. Без хвастовства или поддразнивания Спейд опускает свой нож на член, отрезая его.

Запах крови заставляет меня поднести руку ко рту. Что-то во мне вызывает отвращение к этой сцене. Это отвратительно и ужасно, но я не могу отвести взгляд. Другая часть меня, какая-то более глубокая, темная часть, которую мне еще предстоит исследовать, наслаждается видом мужчины, кричащего от боли, его члена, брошенного в угол, как грязное белье. Спейд вытирает руки о чистую рубашку мужчины, оставляя после себя красное пятно.

Клаб отпускает мужчину, который, рыдая, падает на землю.

Даймонд поворачивается к женщине в углу.

— Ты бы хотела, чтобы он умер или жил?