Цирк зажигает огни

За многое я им благодарен, многое уже стирает время, а многое можно уже забыть: усталость от тренировок, боль от ушибов и падений. Не забывается только одно: когда в притихшем, переполненном цирке в центре манежа, в скрещении двух прожекторов, вы стоите на руках, медленно отрываете одну руку от пола и вдруг начинаете понимать, что у вас на ладони лежит Земной Шар.

1974

^:

Юрий Благов Из наследия циркового писателя

Смешные и грустные цирковые истории в рассказах

Желающий быть съеденным

– Давненько это случилось, в самый разгар НЭПа, – вспоминал цирковой долгожитель Аркадий Иванович и продолжал: – Пёстрые, доложу я вам, были времена! Помню, жили в гостинице с пышным названием «Монте-Карло», а умывались во дворе! На улице мороз, а мы налегке, но не потому, что решили закаляться, а потому, что продали с себя всё, что только можно было продать.

Словом, застряли в одном городе, и не на что нам было из него выехать. Когда в тамошнем цирке закончился чемпионат французской борьбы, стала выступать наша труппа, слепленная из цирковых и эстрадных номеров. Мы её афишировали как «Цирк-варьете». Работали в программе две танцевальные пары – чечёточная и тангисты[183], салонный жонглёр, звукоподражатель, карточный фокусник, три римских гладиатора, артист-трансформатор, универсальный номер в китайском стиле, а также клишник, по афише «Человек без костей», и его дородная супруга – дрессировщица собак. Теперь гибкость тела демонстрируют девушки, а тогда – и мужчины, вроде нашего клишника. Труппа обычно подвизалась на летних эстрадах, в небольших ресторанах, а то и в пивных. И вдруг огромное здание цирка… Оставалось только его заполнить. Но на борцов публика не шла, а мы и вовсе горели, причём работали на марках, то есть не зарплату получали, а делили выручку.

Но делить было нечего, да тут ещё навалилась зима. И тогда мы пустились на крайнюю меру.

Наш администратор, кстати сказать, похожий с виду на борца, добился понимания у местных властей, и вот все тумбы, все стены, все заборы запестрели такими афишами:

«ЦИРК МОДЕРН

впервые в нашем городе

СЪЕДЕНИЕ ЖИВОГО ЧЕЛОВЕКА.

Сеанс проводит факир Магомет-оглы.

А также большое представление

при участии лучших артистических сил».

Прочитав такое, народ валом повалил в кассу. Все билеты были проданы за несколько часов.

Однако к началу представления цирк оказался полупустым. Зрители догадывались, что съедение будет в конце программы, а с лучшими артистическими силами они уже, спасибо, были знакомы.

Но вот окончилось первое отделение. Во время антракта цирк начал заполняться и стал в конце концов набитым до отказа. Никто из зрителей, конечно, не предполагал, что живой человек будет съеден, однако, всем было любопытно, как артисты выпутаются из такого рискованного положения.

А мы не спешили начинать сеанс, поскольку на его продолжительность рассчитывать не приходилось.

Оркестр успел сыграть после антракта несколько вещей, но его никто не слушал. Напряжение росло.

Наконец мы дали полный свет.

Выстроились униформисты, оркестр заиграл марш, и я, этакий полуарбитр-полуконферансье, предстал перед зрителями. Когда остановился, а оркестр умолк, мне на секунду стало страшно. Но только на секунду! Взяв себя в руки, я бодро – будь что будет! – отчеканил:

– Начинаем сеанс «Съедение живого человека»… Просьба к уважаемой публике соблюдать спокойствие и полнейшую тишину!

В одном из боковых проходов столпились артисты, выступавшие в первом отделении. Впереди их встали клишник[184] с супругой. Пожалуй, только её собаки оставались безучастными к нашей затее. Все остальное варьете находилось в беспокойной напряжённости.

Я дал знак оркестру. Он затянул на этот раз какую-то восточную мелодию, а униформисты стали выносить наш реквизит.

Боже мой, какой только дряни там не было!

Вытащили на манеж точильную машину, а к ней приставили ржавую саблю.

Публика возбуждённо загудела, предвкушая зрелище действительно острое, но вскоре начала стихать, так как последующие предметы восторга ни у кого вызвать не могли.

Принесли стол, водрузили на него огромную бутыль с крупной наклейкой, на которой был изображён череп с перекрещенными костями. Бутылку повернули вокруг своей оси, чтобы наклейка была видна каждому.

Рядом разместили таз с водой, огромный ком ваты, толстый моток бинта, десяток флаконов с йодом и дюжина ножей. И тогда я могильным голосом объявил:

– Факир Магомет-оглы!

Эту роль взял на себя наш отчаянный администратор. Мы сначала думали пригласить кого-нибудь из борцов, оказавшихся на мели, но их публика уже знала, а наш Магомет действительно впервые выступал, причём не только в этом городе, но и вообще на манеже.