Цирк зажигает огни

…Закончил я второй свой рассказ, смотрю по сторонам. Он ведь в другом жанре – не байка, не устная юмореска новогодняя, а притча получилась довольно серьёзная, с большими обобщениями, хотя на цирке и заквашенная. А ведь и правда: если бы не цирк, не научился бы я так лихо на велосипеде кататься. Знакомых хлопцев с велосипедами у меня не было да и быть не могло. Тогда это явно роскошь – не то, что сейчас. Может, и не увидал бы я всего того, что увидел. Просто-напросто проводили бы меня тихонько чёрными ходами к деду Григорию, полакомился бы и всё тут.

… Долгая тишина над столом у нас установилась, не новогодняя какая-то. Я и говорю: «Ну вот – неуместен мой второй рассказ оказался. Законы классической драматургии: единство места, времени и действия. Место то же, время то же – в 1947-й год мы вступили, а закон единства действия я нарушил».

– Нет! – в один голос гости наши протестуют. – Мы юмором, как сладким, объелись. Нужен чёрствый хлеб исторической правды. Вы нам этот хлеб и поднесли.

Меня эти слова растрогали и успокоили немного. Поглядели мы на часы – время! Хоть и не детское, а с завтрашнего, то есть с сегодняшнего уже дня – утренники новогодние. В две-три смены придётся работать! Надо спать, сил набираться. Расходились нехотя – хорошо мы второй послевоенный Новый год встретили!..

На следующий день у Юрия Владимировича работы было невероятно много, но в антракте нашёл он время вернуться к нашему вчерашнему, то есть сегодняшнему разговору:

– Николай Афанасьевич! Вы и среди ветеранов ветераном оказались. У меня память хранит множество интереснейших фактов, событий, поучительных историй, но писать я не могу! Вы видите, какой у меня день, какое цирковое хозяйство, какой ритм!.. А что если мы работать будем так – я в редкие промежутки между представлениями и репетициями стану вам рассказы рассказывать, а вы будете что-то записывать, что-то просто запоминать, наберёте для меня вопросы, – отвечу на них. Заодно и современный цирк, уже, как видите, послевоенный, лучше узнаете со всех сторон. А потом, глядишь, и получится то, что вы нужным найдёте: очерк, записки, повесть, дневники… Я и сам ещё не знаю, в каком жанре нам лучше повествование вести. Только учтите, что времени у меня всегда будет мало: только начну разговаривать, а тут то новость какая-нибудь, то перемена в программе, то кто-нибудь из зверей моих заболеет… Всего не предвидеть! Поэтому, чтобы вам меня разговорить, нам надо будет растянуть наше интервью на многие месяцы, боюсь – даже на годы! И не в одном городе всё это будет, а в разных – по ходу моих гастрольных поездок. Что я берусь обещать, так это помощь с билетами и с гостиницами. Ну а в цирк, конечно же, вы будете иметь право свободного входа и на репетиции, и на представления! Я понимаю, что у вас и других забот хватает. И хлопотно всё это, и накладно, но вам как писателю путешествовать тоже интересно будет. И не просто так – ас цирком! Это же тоже сюжет, если хотите! Можно даже роман написать или сценарий фильма. Фильм очень интересный может получиться. Так что решайтесь!..

И я решился.

… И закрутилась, словно в калейдоскопе, города и цирки. Где мы только ни побывали вместе! Я разделял и радости, и заботы, и тревоги цирковых артистов, научился многим их секретам, узнал сокровенные тайны приёмов и методов работы. Некоторые из них были простейшими, но лишь в основе своей. В конце концов всё гениальное просто.

Вот два примера. Огромный удав, сила которого, как утверждают зоологи, громадна и несоизмерима с силой одного, даже очень сильного дрессировщика, в его руках податлив и послушен. Он из него, что называется, верёвки вьёт! Оказывается, на манеже температура в три раза меньше той, при которой удав жизнедеятелен. Он почти спит у нас на глазах, а нам кажется, что мы свидетели смертельного боя! Правда, удав довольно много весит, и поднимая удава над собой, артист в любом случае демонстрирует свою силу и ловкость.

Другой пример. Фокусник распиливает у нас на глазах несчастную очаровательную девушку, самую что ни на есть настоящую. Но и пила тоже настоящая! О ужас! Распилил! Руки и голова – в одной половине ящика, а ноги – в другой. Опилки настоящие. Вот горсть их берёт в руку фокусник и рассеивает по ветру на манеже. Что же случилось? Как всё произошло? А всё, оказывается, тоже очень просто по сути своей. Девушки две. И обе прекрасно натренированы, настолько, что умеют каждая умещаться в любой из половинок одного большого ящика. А ведь и наш номер с чтением наизусть романа тоже в истоках своих прост. Главное – разработка, доведённая до совершенства, до артистизма. Всё это в конечном счёте розыгрыш зрителя, но не для того, чтобы посмеяться над ним, поставить его в нелепое, дурацкое положение, а розыгрыш ему на радость, а порою – и на пользу: ведь девиз Дуровых «Развлекая, поучать, поучая, развлекать» относится не только к ребятам, но и к взрослым.