Цирк зажигает огни

Однако, постоянно вращаясь в цирковой среде, я и сам попадал в дружеские розыгрыши. Один из таких розыгрышей был вовсе не обидным, даже почётным, но очень уж неожиданным! И в этом был его эффект.

Разумеется, сопровождая Юрия Владимировича в гастрольных поездках, я не мог быть поглощён этой работой целиком и полностью на месяцы и годы. У меня были другие творческие дела, планы, наконец, договорные обязательства перед редакциями и киностудиями. Порою приходилось прерывать какую-то дуровскую гастрольную поездку и мчаться в Москву по делам, а потом догонять цирк уже в другом городе по ходу его следования. Так, однажды догонял я цирк на теплоходе по Волге. Приехал на поезде в Ярославль, а цирк уже в Саратове. Что делать? Прямого поезда нет, самолётного рейса тоже… Оставался один путь – речной. Дал телеграмму, вовсе не надеясь на некую пышную встречу: «ОПОЗДАЛ ТЧК БУДУ ТЕПЛОХОДОМ». Вообще-то я попросил телеграфистку написать «СЛЕДУЮ», так что «БУДУ» – это её редакторская правка. Получилось довольно забавно.

…Теплоход гудит, медленно идёт к причалу. Пристань заполнена праздничной толпой. Над головами транспаранты, лозунги, слышится музыка… Но самое поразительное – это целая гора цветов! Выше человеческого роста! Бросили сходни. Я оказался первым в очереди. Иду себе со своей вечной спутницей пишущей машинкой «Континенталь», подаренной мне за освещение Берлинской операции в газете «Красноармейская правда» Первого Белорусского фронта, а в другой руке несу скромный чемоданчик, плащ через руку перекинут… Обычный скромный пассажир преклонного возраста. И вдруг вся праздничная толпа устремляется к этому самому пассажиру и приветствует его и оказывается, что всё море живых цветов от вчерашних цирковых представлений – ему и никому более! А на одном из транспарантов такой озорной текст: «ТЫ БЫЛ ЗА НАМИ ВЕЗДЕХОДОМ, ПОБУДЬ НЕМНОГО ТЕПЛОХОДОМ!»

Смолкли гудки. На набережной и на палубах теплохода остановилось движение. Все замерли в немой сцене и, вероятно, задались вопросом: «Кто же он, этот седовласый пассажир, которого так встречают на пристани?»

Недаром я в ответ однажды написал такие слова Юрию Владимировичу:

Юрий Дуров —
мастер каламбуров,
розыгрышей режиссёр,
на арене может всё!

Только не надо думать, будто мы только пировали, веселились и разыгрывали друг друга. Я видел не раз Юрия Владимировича и смертельно усталым, и удручённым, и горестным и именно поэтому он так ценил минуты беззаботного смеха и безоглядного веселья!

Очень не простыми психологически были для него минуты (очень редко ЧАСЫ, чаще всего именно МИНУТЫ!) воспоминаний о детстве, о юности, о молодости, о довоенных и военных годах. И мне материал давался нелегко! По таким крупицам мне материал собрать ещё не приходилось никогда! Обычно шла лавина материала, а вот какие-то детали, частности действительно приходилось добывать, словно золотой песок. Но основа была известна почти сразу.

И всё же случались не только минуты – часы отдыха, а однажды мы вместе на прогулке провели целый день! Кажется, – единственный полный день за всю нашу многолетнюю дружбу, когда мы не работали, не беседовали друг с другом, а внимательно слушали третьего человека – нашего общего собеседника. Им оказался знаменитый дальневосточный зверолов, но, прежде всего, именно тигролов Богачёв.

Приехал я на Дальний Восток в 1956 году для работы над сценариями киноочерков «Приамурье» и «По Нижнему Амуру». Одновременно продолжал записывать устные рассказы Юрия Владимировича Дурова. Это, пожалуй, был единственный сезон, когда мне удалось органично совместить две работы – мемуарную и сценарную. И помогли нам в этом Дальний Восток, Хабаровск и Амур.

В хабаровском городском саду среди цветников и фонтанов сверкал цветными огнями цирк-шапито. На фасаде пестрели рекламные щиты с дуровскими зверюшками. По утрам мы с Юрием Владимировичем встречались там, гуляли, беседовали, я докучал ему вечными вопросами, а он уже привык и к ним, и к моему неизменному блокноту, с которым я никогда не расставался.

Больше всего тянул нас к себе Амур-батюшка. Всё шире и шире разливался он в начале июля, переполняясь запоздалыми в том году талыми и ливневыми водами. А вода всё прибывала с верховьев. На отдалившемся левом берегу кустарник уже казался травой, а деревья – кустами…

Как-то Юрий Владимирович, размышляя вслух об особенностях дрессировки разных животных, вдруг остановился и спрашивает меня:

– А вы, Николай Афанасьевич, когда-нибудь у настоящих тигроловов бывали?

– Нет, – отвечаю.

– И я не бывал, но очень хочется, хотя тигры, как вы знаете, не мой профиль. Мне тут в цирке один служитель, из дальневосточников, коренников, говорит, что от Хабаровска неподалёку живут тигроловы Богачёвы.

– А как вы на этот разговор вышли? – спрашиваю.