Цирк зажигает огни

– Как Вы думаете, есть ли у зверей национальный характер! Я уверен, что люди и звери, живущие вместе в одной стране, в одном климате оказывают друг на друга взаимное влияние. Звери и люди уже не могут друг без друга. Звери привыкают к людской заботе, люди – к помощи животных, они их олицетворяют, даже обожествляют, делают своими кумирами, рисуют на гербах государств и городов, устраивают в честь них праздники, приглашают на свои праздники. Ну что за масленица на Руси без медведя!

Пример с медведем меня убедил, но я выдвинул другой пример – со слоном. Слоны, как известно, живут либо в Индии, либо в Африке, и то и другое от России далековато… И тем не менее, дуровскую школу дрессировки, дуровский аттракцион без слона представить себе невозможно!

Юрий Владимирович засмеялся и сказал, что дуровские слоны не простые, а очень сильно обрусевшие, чуть ни всю страну в товарных вагонах исколесившие и всякого лиха на пути хлебнувшие.

– К тому же, – добавил он, – мы слонов с малолетства приручали и на наш российский лад переучивали.

– А обезьяны? – не унимался я. – Вот совсем не вписываются в русский интерьер. Такие они экзотические!

– По природе своей – да. Но воспитание опять же наше, наша школа, наша публика, да и номера – тоже наши. Возьмите хотя бы историю любимца деда моего – шимпанзёнка Мимуса. Москва-матушка стала его родиной, а семьёй – семья деда, где он жил словно младший ребёнок. Вот у меня гамадрил Яшка во весь опор по арене скачет на вороном пышногривом пони. Материал для номера заморский, а сам номер русский! А возьмите другую мою любимую обезьянку – Люлю, которая с веером в руках по канату ходит, а потом садится ножка на ножку. Ведь это всё подсмотрено прямо на манеже. Она у меня в какой-то степени одну известную воздушную гимнастку копирует. А вот кого, не скажу! Уж больно не дружеский шарж получился! У меня в номерах и в программах в целом объединены не только по природе своей чуждые друг другу звери (ну, скажем, петух и лиса), но и биологически бесконечно далекие друг от друга. Судите сами, что общего между слоном и морским львом, верблюдом и зайцем, страусом и пуделем! А у меня они все вместе не только в аттракционе, в программе, но и даже в одном номере – «Звериная карусель»!

– Но ведь есть животные, с которыми Вы, Юрий Владимирович, принципиально не работаете. Например, кошачьи, змеи, крокодилы…

– Ну, крокодилов и змей я органически не переношу! Что же касается кошачьих, то с ними есть кому работать: Александров-Федотов, Бугримова, Назарова, Эдер… Они и другие мастера делают это блестяще. У каждого свой стиль, свой подход, свой творческий почерк. А вот такого смешанного аттракциона ни у кого нет. Это признак нашей, дуровской, школы! Впрочем, Николай Афанасьевич, крокодил у меня был! На манеже появлялся тот самый Крокодил, которого все знают по одноименному сатирическому журналу. В руках у него вилы – того гляди кольнет! Но это был не настоящий крокодил, и играл его актёр И. М. Южин, а мои животные представляли из себя живые карикатуры. Южин наступал на меня и, рыча, произносил такие обличающие строки:

Почему-то нынче Дуров
избегает каламбуров.
Слишком мало он даёт
сатирических острот.
Вдруг забросил бич сатиры
внук великого задиры.
Чтоб он деда не забыл,
ты напомни, Крокодил,
и задай ему урок —
вилы в бок!

– Какой же это год? Мне такого номера видеть не довелось!