Цитадель Гипонерос

Гэ была еще ребенком, когда переработчики заставили всех пассажиров самостоятельно заботиться о своей канализации и чистить воздуховоды, и эта гибельная инициатива стоила жизни более чем двум тысячам братьев и сестер. Она вступила в подростковый возраст, когда упреждающие разразились таким потопом информации (в основном совершенно бесполезной), что спровоцировали возрождение паранойи и появление новых, дотоле неизвестных психических заболеваний. Она только-только прошла криптоинициацию, когда каста наружных, отвечающая за внешний ремонт «Эль-Гуазера», уговорила управляющих мобилизовать всех взрослых пассажиров на очистку фюзеляжей, изъеденных космической проказой. Поэтому Гэ пришлось натянуть автономный скафандр и, вооружившись крошечным излучателем-дезинтегратором, совершить дюжину выходов в открытый космос. Впервые в жизни она увидела корабельный караван снаружи. Зрелище этих цилиндрических груд металлолома жестоко разочаровало ее. Тяжелые формы и обглоданный металл едва ли соответствовали той фантастической элегантности, которой ее воображение украшало «Эль-Гуазер». Впрочем, после того, как ей удалось преодолеть разочарование и ужас, которые в ней вызывала межзвездная пустота, вылазки подарили ей такое ощущение свободы и легкости, что она подала официальный запрос на членство в касте. Она еще не получила ответа, ибо бескастовым было трудно подняться выше своего положения, но объявление о возвращении на Землю спутало все расклады, и невидимая нить, на которой висело решение наружных, оборвалась.

В зале наступила глубокая тишина. Теперь на трибунах теснились все пассажиры «Эль-Гуазера», кроме маленьких детей и кормящих матерей.

Выстроившись на центральной сцене, распорядители затянули гимн изгнанников, которому хором вторили собравшиеся. Гэ никогда не чувствовала среди своих братьев и сестер по несчастью такого единства, такого энтузиазма. То была квинтэссенция их души, исходящая из уст, счастье возвращения, наполненное бесконечной грустью странствий. Она чувствовала, как песня уносит ее в древность, за сотню столетий С.С.В., и цеплялась за нее, как цеплялись все наружные за ограждение тросами, чтобы не потеряться в космосе. Пассажиры, конечно, переживали трудные дни во время своего бесконечного путешествия, сталкивались в кровопролитных стычках, которые перерастали в настоящие генеральные сражения, но теперь, когда автоматические таймеры возвращали их в мир, из которого ушли их предки, они осознали, что гимн скреплял их союз и спас их от окончательного погружения в отчаяние и безумие.

«Мы вернемся к тебе свободными и здоровыми, как дети возвращаются к своей матери…»

По щекам Гэ, совершенно захваченной эмоциями, текли теплые ручейки. В обычное время она воздержалась бы от слез, полагая, что слезы похожи на пот, разоблачающий чрезмерное потребление кислорода и караемый суровым наказанием, но в этот день ликования у нее не было ни воли, ни сил, чтобы контролировать себя.

«Двенадцать любящих сыновей, двенадцать избранников твоего сердца избавят тебя от зла, что тебя гложет, и мы будем лелеять тебя до заката времен…»

Эти слова, которые она до сих пор произносила, не вдаваясь в смысл, точно так же, как ходила по коридорам не видя их, вызвали теперь необычный, тревожный отклик. Вдруг ей показалось, что над великой мечтой изгнанников нависли грозные тени. Что это за зло, разъедающее Землю? Кто эти двенадцать любящих сыновей, эти двенадцать избранников? Имеет ли это какое-либо отношение к двенадцати кастам? Продолжая петь, она блуждала взглядом по бледным лицам управляющих и предводителей других каст. На несколько мгновений она задержалась на хранителях памяти, архивариусах истории «Эль-Гуазера»: они, вероятно, обладали ключом к загадке, но шансы для нее получить аудиенцию были минимальны, если не сказать нулевые…