Цивилизация Потопа и мировая гибридная война

Что же касается «Телеграм» в России, при всех плюсах этого мессенджера как хорошо защищенного — к коллизии привело вовсе не тупое упорство российских спецслужб, но оффшорная психология самого Дурова и К°, которая не позволяла ему дать прямые ответы на поставленные вопросы. И ускользание от российской власти в данном случае связано именно с мутной схемой собственности, когда непонятно, где хранятся ключи, где финансы, где субъекты управления и контроля, где бенефициары и т. д. Для меня не стало бы сюрпризом, если бы выяснилось, что «Телеграм» прекрасно перлюстрируется спецслужбами других государств. И есть большая вероятность, что факты такого «двойного гражданства» рано или поздно всплывут и станет ясно, что ключи от «Телеграм» отказался выдавать вовсе не Дуров, а одна из конкурирующих с ФСБ и нашей разведкой иностранных спецслужб.

О войне мемов

На первый взгляд, мемы стары как мир, и Ричард Докинз, вводя этот термин, ничего нового не открыл. В классической парадигме модерна мы называли этот феномен «крылатыми словами и выражениями». В сущности и в своей природе мемы мало чем отличаются от крылатых фраз старой доброй книжной культуры. Если не считать того, что сейчас средний художественный и смысловой уровень «крылатой фразы» сдвинулся резко вниз, хотя и в былые времена было явление анекдотичных мемов, мемов-ляпов[8]. Главная разница в другом — только в конце XX века этот материал был пущен в массированную проработку в военных целях. Ранее пропаганда и война идей строилась на неких штампах и однозначных речевых стереотипах. Теперь за дело взялись инженеры ментальности, не просто транслирующие смыслы, а «продающие» их по законам продвинутого маркетинга и брендинга.

Если для классической культуры «крылатые выражения» и афоризмы были духовным пространством всеобщего достояния, то у Докинза они (под видом мемов) превратились в элементы ожесточенной духовной брани. Сделано это «открытие» было в 1983 году, ровно тогда, когда Запад начал разворачивать массированную информационную войну нового поколения против «империи зла» (кстати, это один из первых политических мемов, если учитывать, что понятия «мем» до того просто не было). Что же сделал Докинз? Он применил к области информации и культуры старинную англосаксонскую традицию выдвигать в центр любого дискурса тезис о «выживании сильнейшего», «борьбе за существование», конкуренции на свободном рынке, «естественном отборе», «законе джунглей — каждый сам за себя» и т. д. и т. п. Мемы у него борются за место под солнцем, конкурируя друг с другом за человеческое внимание, — и все мемы оказываются не сокровищницей мысли (как у нормальных людей), а ментальными вирусами, «поражающими» сознание, «заразой», которая цепляется к сознанию и покоряет его. Не человек использует лучшие мемы, но мемы, плавая в пространстве ноосферы, «охотятся» за умами и душами бестолковых людишек[9]. Облагораживая свой подход к культуре, Докинз делает вид, что предлагает человеку стратегию бунта: «Мы построены как машины для генов и взращены как машины для мемов, но мы в силах обратиться против наших создателей. Мы — единственные существа на земле, способные восстать против тирании эгоистичных репликаторов» — этими словами он заканчивает ту главу в книге «Эгоистичный ген», в которой собственно и предложил понятие «мем».

Докинз был всего лишь верным последователем и не слишком оригинальным воспроизводителем пафоса Гоббса, Адама Смита, Мальтуса, Спенсера и Дарвина, заложивших на будущее достаточную основу для ожесточенных меметических манипуляций и войн. В 90-е годы российские неолибералы включились в эту борьбу на стороне противника, навязывая нам ту же максиму, согласно которой мир разделился на «винеров» и «лузеров», не понимая, что народ не воспринимает ее и никогда не признает внутреннего превосходства «винеров» над собой. Учитывая «атеизм» Докинза, можно отметить, что идея мемов могла родиться в картине мира, где нет Бога, но при этом, в лучших традициях постгуманизма, просматривается активное присутствие сил дьявольских. (Уравнивая мемы религий с мемами рекламы и политической борьбы, ставя их на одну доску, Докинз конструирует модель мира «духовной борьбы всех против всех», то есть модель ада без перспективы рая.) На месте Бога в этом мироощущении, не только атеистическом, но и мироощущении различных контркультур «Нью Эйджа» и неоспиритуализма, встает Эволюция. Задача творческого человека — помогать Эволюции, а для этого он должен ощутить себя «Святым Вирусом» (это предложение одного из первых мемных инженеров Джодди Рэдзика).