Цивилизация Потопа и мировая гибридная война

— Выработать собственную стратегию в «войне мемов», которая должна приобрести последовательный и системный характер.

Однако все эти решения, в особенности последнее, связанное с «войной мемов», требуют кардинально важного условия: заказчик должен хорошо представлять себе основные посылы Русской цивилизации в информационной борьбе за будущее. Эти посылы должны быть основаны на цивилизационных ценностях и архетипах России и при этом формировать в их русле образ желательного будущего для нашей цивилизации и ее окружения, превращая традиционалистские смыслы в авангардный проект.

Даже если наше общество не вполне сознает сегодня контуры данного соцзаказа, оно интуитивно несет его в себе и безусловно поддержит, если такой соцзаказ будет четко сформулирован. Наше общество осознает, что нужно уйти от того состояния бесхребетности, в котором мы оказались, и обрести своего рода Духовную Автаркию. Смысл этого соцзаказа заключается в нескольких, казалось бы, элементарных вещах:

— во-первых, удовлетворении потребности иметь доступ к реальным фактам;

— во-вторых, прекращении заигрывания с иллюзорной свободой и плюралистическими концепциями в области образования и обеспечить благоприятный контекст для получения молодым поколением образования по образцам, не уступающим советским;

— в-третьих, включить режим не просто патриотического воспитания (понимаемого как обеспечение лояльности государственной власти), но воспитания как восстановления в новых поколениях их нравственной и эстетической связности с предками и с традициями; это означает смену вектора, по которому катится сегодня так называемое Digital Native на фактически противоположный: разворот от космополитического и потребительского «пункта назначения» к цивилизационному и национальному «образу будущего» как наступательной стратегии общего дела для граждан страны.

Все это является сегодня глубинным соцзаказом общества, и этот соцзаказ должен превратиться в госзаказ. В данном случае, на новом историческом витке, мы становимся не противниками, а главными глашатаями информационной свободы — только свободы не лукавой и замешанной на двойных стандартах, а свободы реальной. Для нас это означает вытеснение монополиста, который подменяет нам окно в мир окном в иллюзию: развлечением — отвлечением — завлечением в красивую пустоту. Далее это означает устранение «просветителя», который сеет тьму, отторжение «учителя», который развращает, и выдавливание с рынка продюсера, который подсовывает ложные и деградационные авторитеты.

Что такое лукавая свобода? Это свобода, образ которой создает сильный манипулятор, имеющий в руках монопольные (либо эксклюзивные технологически, что одно и то же) рычаги воздействия на аудиторию. Кроме монополии на технологии, он подобно карточному шулеру или наперсточнику еще и обладает мастерством социального психолога, находя к каждому индивидуальный подход. Сбор информации о конечных пользователях и создание специальных «профилей» для воздействия на них в рекламных целях, в том числе исследование взаимодействующих групп людей как «ценозов», то есть сообществ биологических организмов, — стали новейшим оргоружием западных аналитиков, в том числе и во время предвыборной борьбы Трампа и Клинтон[6].

Собственно, технологии «2.0» были созданы, конечно же, не для ускорения и улучшения коммуникаций (это побочный эффект, используемый в данном случае как приманка), а для контроля и манипуляции. Долгое время люди не знали, что Google — это практически государственная компания, что за ней стоят военные и разведывательные структуры США. Долгое время оставалось непонятным, что существует внутренняя связь между крупнейшими компаниями: Google, Facebook, Twitter, — которая вышла на поверхность только в ходе обслуживания ими интересов транснациональных заказчиков «Арабской весны». И до сих пор миллионы людей продолжают верить в розовые сказки про «случайных миллиардеров», а сведения о подоплеке глобального управления Интернетом и об изначальной связи со спецслужбами и зависимости от инвесторов таких героев интернет-индустрии, как Брин, Дорси, Цукерберг, об «узловой фигуре» отрасли Эрике Шмидте — остаются достоянием аналитиков[7].

И когда тот же Павел Дуров противопоставляет себя, допустим, Ватсаппу или Фейсбуку, называя свой проект независимым от каких-либо официальных структур, он, конечно, тоже лукавит. До скандала в России «Телеграм» в Иране и Китае вел себя примерно так же, как ведут себя транснациональные сетевые гиганты в странах третьего мира. Если в Иране по «Телеграм» распространялась политическая сатира, естественно, иранцы с этим не могли смириться. Это примерно то же самое, как если бы «Charlie Hebdo» выпускался бы не во Франции, не в Евросоюзе, а прямо в самой исламской республике. Конечно, нормальные люди такого терпеть не будут ради какой-то мифической свободы информации, которой в действительности нет.