Цивилизация в переходное время

868 Такой человек думает, что он в своем праве, поскольку знает, что плохо, и избегает подобных действий. В итоге он никогда не удовлетворяется содержанием своей жизни и ведать не ведает, от чего нужно его спасать. Даже апокрифическое изречение: «Человек! Если ты знаешь, что делаешь, ты благословен, но, если не знаешь, ты проклят как преступивший закон»[547] дает нам всего-навсего половинный шанс. Человек, творящий зло и сознающий свои действия, может рассчитывать на конечное спасение, но сначала должен очутиться в аду. Ведь совершенное зло, даже если оно осознавалось, все равно остается злом и ведет себя соответственно. Но не сделай ты этого шага, не пойди ты по этому пути, может быть, это был бы психический регресс, шаг назад в твоем внутреннем развитии, зрелое проявление детской трусости. Ошибается тот, кто уверен, что, «зная себя», защищается или спасает себя от греха; напротив, он погружается в греховность. Впрочем, упомянутое изречение настолько парадоксально, что оно страшно возмущает наши обыденные чувства. Церкви же известно об этом парадоксе, недаром она учит о felix culpa[548] наших прародителей (в литургии в канун Пасхи). Не согреши они, не было бы felix culpa, которое привело в результате к еще большему чуду искупления. Тем не менее, зло остается злом. Выход один – приучать себя мыслить парадоксами.

869 Мы, люди, сами того не желая, исправно попадаем в ситуации, в которых великие «принципы» впутывают нас в хитросплетения, а Господь предоставляет нам возможность самим искать выход. Иногда с Его помощью открывается четко видимый путь, но в условиях сурового выбора индивидууму нередко кажется, что все благие духи его бросили. В критических ситуациях герой всегда без оружия, и в такие мгновения, как перед смертью, мы осознаем всю неприглядность этого факта. Никто не знает и не может знать дальнейшего развития событий. Тысячи поворотов судьбы внезапно выводят в подобный тупик. Символически этот путь представлен в сцене схватки Иакова с ангелом у брода[549]. Человек просто вынужден стоять на своем. В такой ситуации сама жизнь заставляет реагировать всей своей человеческой цельностью. Вполне может выясниться, что уже нет возможности блюсти букву нравственного закона. Отсюда начинается глубинная личностная этика – в жестоком столкновении с Абсолютом, в выходе на путь, осуждаемый нынешней моралью и блюстителями закона. Но все же он чувствует, что никогда не был более верен своей сокровенной природе и своему призванию, следовательно, стал предельно близок к Абсолюту, ибо он одини Всеведущий прозревали текущую ситуацию изнутри, тогда как судьи и прочие осуждающие видят ее только снаружи.

870 Известна история о молодом человеке, достигшем совершеннолетия. Отец сказал ему: «Тебе исполнилось двадцать лет. Обычные люди придерживаются Библии и слушаются священника. А те, что поумнее, соблюдают уголовный кодекс (Strafgesetzbuch)». Иными словами, он пытался растолковать сыну, что тот очутился в промежутке между «официальной» религией и гражданской моралью. Когда твоя собственная совесть сталкивается с этими установлениями, начинают приниматься наиболее личные этические решения – с полным осознанием творческой свободы, которая позволяет соблюдать моральный кодекс или его отвергать. Например, я могу вообразить такое положение дел, когда, чтобы сохранить профессиональную тайну, мне придется солгать. Бесполезно уклоняться от этого решения под предлогом того, что я «нравственный» человек. К черту (zum Teufel) такое самоуважение!