Цивилизация в переходное время

856 В задачу психологического понимания не входит расширение или сужение понятия совести. «Совесть» в обычном употреблении слова означает осознание того фактора, который в случае «чистой совести» утверждает, что решение или поступок соответствует нравственности, а в противном случае осуждает его как «аморальный». Этот взгляд, проистекающий из нравов и обычаев, можно с полным основанием считать «моральным». От него отличается этическая форма совести, которая возникает, когда сталкиваются друг с другом два решения или способа действия, оба признанные нравственными и поэтому «должные к исполнению». Тут не поможет моральный кодекс, потому что эти истории по большей части индивидуальны, и требуется суждение, которое нельзя назвать собственно «моральным» или соответствующим обычаю. Решение не располагает обычаем, на который оно могло бы опереться, и вступает в силу иное правило: суждение исходит не из традиционного морального кодекса, а из бессознательной основы личности – так сказать, из пучины темных вод. Правда, эти конфликты долга часто и очень удобно разрешаются в соответствии с обычаем, то есть за счет подавления и вытеснения одной из противоположностей, но так бывает не всегда. При достаточной добросовестности конфликт доводится до конца, благодаря чему принимается творческое решение, порожденное констеллированным архетипом и обладающее той непреодолимой властью, которую справедливо характеризовать как глас Божий. Природа такого решения соответствует глубочайшим основам личности, а также ее целостности; оно охватывает сознательное и бессознательное и поэтому превосходит эго.

857 Итак, понятие и явление совести содержат, если рассматривать их с психологической точки зрения, два принципиально отличных фактора: с одной стороны, это память об обычаях и желание ими руководствоваться, а с другой стороны, это конфликт долга и его преодоление путем создания третьей точки зрения. Первый фактор отражает нравственную, а второй – этическую составляющую совести.

XVII. Добро и зло в аналитической психологии [539]

858 Хочу искренне поблагодарить профессора Зайферта[540] за подробное разъяснение проблемы тени. Вы просите меня добавить кое-что от себя, и я охотно соглашаюсь, но предупреждаю, что речь пойдет о чисто эмпирической стороне добра и зла, с которой терапевт имеет дело как с конкретным фактом. Должен признаться, что всегда испытываю трудности при обсуждении проблемы добра и зла с философами и богословами. У меня складывается впечатление, что они рассуждают не о самом явлении, а лишь о словах, о понятиях, которые обозначают это явление или связаны с ним. Мы вообще склонны обманываться словами, мы подменяем словами действительность. Люди говорят со мной о зле и добре и предполагают, будто я знаю, что это такое. Но я этого не знаю. Когда кто-то говорит о добре и зле, он имеет в виду только то, что сам называет добром или злом, что сам считает добром или злом. Зато он берется вещать с поразительной уверенностью, хотя ведать не ведает, так ли все на самом деле, вправду ли соответствует действительности то, что он называет добром или злом. Возможно, мировоззрение такого человека напрочь не соответствует реальным фактам, и в итоге объективность подменяется внутренней, субъективной картиной.

859 Если мы хотим прийти к пониманию столь сложного вопроса, как взаимоотношения добра и зла, начать нужно со следующего утверждения: добро и зло сами по себе суть принципы мироустройства, и надо помнить, что такие принципы существовали задолго до нас и охватывают мир далеко за пределами наших жизней.

860 Когда говорим о добре и зле, мы конкретно рассуждаем о том, чьи сокровенные качества нам на самом деле неизвестны. Вдобавок сугубо от нашего субъективного восприятия зависит, переживается ли нечто как злое и греховное; столь же субъективно мы оцениваем степень и тяжесть греха.

861 Быть может, вы слышали шутку про исповедника в Техасе. К нему приходит молодой человек с жутко унылым постным лицом. «В чем дело?» – спрашивает священник. «Случилось кое-что ужасное». – «Что именно?» – «Я совершил убийство». – «Сколько раз?» Эта шутка наглядно показывает, как по-разному два человека могут воспринимать один и тот же факт, одну и ту же реальность. Я называю то или иное событие скверным, зачастую не будучи уверен в том, что это действительно так. Многое кажется мне дурным, хотя на самом деле это не так. Например, после расставания с пациентом мне часто хотелось дать себе подзатыльник – за то, что я, на мой взгляд, поступил с этим человеком несправедливо. Возможно, нагрубил или не сказал того, что следовало сказать. А в следующий приход он сообщает мне: «Все было просто замечательно – именно то, что требовалось». Но бывают и прямо противоположные ситуации: я считаю, что провел отличный сеанс и удачно истолковал сны, а потом оказывается, что пациент сильно расстроился.