Цивилизация в переходное время

862 Откуда берется эта вера, эта мнимая уверенность в том, что мы способны отличить хорошее от плохого? «Eritis sicut Deus, scientes bonum et malum»[541]. Боги знают, но мы-то не знаем. Эта истина справедлива для психологии. Если думать: «Это может быть очень плохо, но, с другой стороны, может и не быть», то у вас есть шанс поступить правильно. Но если вы знаете что-то заранее, то фактически уподобляетесь божеству. Все мы – лишь ничтожные человеческие существа, которым попросту не дано знать, что хорошо и что плохо в каждом конкретном случае. Наше знание абстрактно. Проницать взором ту или иную ситуацию – доступно только Господу. Возможно, мы составим свое мнение, но нам неведомо, насколько оно окончательно. В лучшем случае мы можем осторожно сказать: судя по таким-то признакам, то-то и то-то является добром или злом. Причем зло для одного народа вполне может рассматриваться как добро для другого народа. Эта относительность ценностей применима и в области эстетики: современное произведение искусства является для одного человека высшей ценностью, за которую он готов выложить большую сумму денег, тогда как другой человек не может в нем ровным счетом ничего понять.

863 Несмотря на все перечисленное, мы не в состоянии воздерживаться от суждений. Называя хорошим то, что кажется нам плохим, мы фактически открыто лжем. Если я скажу кому-то: «Вы создали подлинный шедевр!», а про себя буду думать, что его труд – полная ерунда, то я солгу. Быть может, прямо в этот миг мой собеседник нуждается в этой лжи и чувствует себя польщенным. Но по-настоящему полезное воздействие наблюдается лишь тогда, когда я даю человеку положительное признание со всей доступной мне искренностью, причем высказываю свое мнение в нужный момент. Вынося аффективные суждения, мы находимся во власти эмоций, которые, конечно же, изрядно мешают применять обоснованные критерии оценки.

864 Мое отношение к данной проблеме не теоретическое и не априорное, а чисто эмпирическое. Пациент приходит к терапевту с конфликтом, тлеющим в душе, и надо понять, как раскрыть эту конфликтную ситуацию, которая очень часто бессознательна, чтобы, прежде всего, найти способ справиться с конфликтом. Пожалуй, единственное, что я точно могу сделать – это осторожно сказать себе: мы не знаем наверняка, что происходит. Выглядит как то или это, но с тем же основанием можно дать и другое толкование. Поначалу ситуация может показаться довольно негативной, но постепенно понимаешь, что больному было суждено попасть именно в нее. Так что я обычно позволяю себе сказать: уповаю на Господа, что поступаю правильно. Не исключено, что мы оказываемся в эмоционально чрезмерной обстановке, когда пациент, словами Альберта Великого[542], страдает in excessu affectus[543]. При внимательном взгляде мы увидим, что добро и зло, как уже было сказано, суть принципы мироустройства. Само слово «принцип» происходит от латинского prius, то есть «первое» или «начало». Высшим принципом, который мы можем вообразить, является Бог. Принципы, сведенные к их пределам, суть просто проявления Божества. Добро и зло – основы нашего этического суждения, но, будучи сведенными к своим онтологическим корням, они становятся «началами», сторонами и именами Бога. Поэтому всякий раз при «избытке чувств», в эмоционально чрезмерной ситуации, сталкиваясь с парадоксальным фактом или событием, я фактически познаю какую-либо сторону Божества, о которой не могу судить логически и которую мне не одолеть, потому что она заведомо сильнее меня – она, иными словами, обладает нуминозным качеством, а я оказываюсь лицом к лицу с тем, что Рудольф Отто[544] называет tremendum и fascinosum[545]. Я не могу «одолеть» нуминозное, могу лишь открыться ему, позволить овладеть мной и довериться его значению. Принцип всегда выше и сильнее человека. Я даже не могу «победить» основополагающие принципы физики, они противостоят мне, нависают надо мною, как голые факты, как законы, которые «торжествуют». С этим людям не справиться.